— Не, — латин собрался с мыслями. — Не верю я в этого…
— Да Кришне похую, на том его догматы и базируются. Главное, буклет купи. Половина сборов пойдет в фонд сохранения дельфинов, честно–честно.
Ну ладно, пусть не так уж и честно. Не в этом суть. Первое правило безопасности — не упускай инициативу. Упустил — и латин прошмыгнет мимо, выпьет твой кофе, сожрет твои чипсы, там же на кухонном столе поимеет твою (или как минимум местную) Айрин, впарит тебе за два доллара буклет своего Кришны и будет таков. И, смею вас уверить, дельфины с тех двух долларов хрен чего получат. Так не пойдет. Эх, знать бы где его чипсы и Айрин!… Нет на свете ничего эффективнее превентивного коврового бомбометания.
— Ты, короче, кто?
Ого, да он пошел в атаку!
— Я? Ну ты даешь, темнота! Я Штолтехейм Рейбах Третий, известный косметолог. IQ под три сотни. И это… голубой. Заходи, красавчик, поработаем над твоим имиджем.
Видели бы вы, как он стреканул. Ошибся я, наверное. Нету ему сорока. Не живут идиоты по стольку. Научно признанный факт.
Я прикрыл дверь и посмотрел в глазок. Латин проворно отступил до проезжей части и тут, видимо, смекнул что остался с носом. Я, вообще–то, тоже ничего не понял, но у меня есть Айрин, и пусть она только попробует утаить пару битов информации. А он помялся немного да и побежал вприпрыжку куда–то по улице. Ну и скатертью дорожка. Однако, с гнусным имиджем я перестарался, раз даже такой изнуренный компадре дернул без раздумья.
Я двинулся обратно на кухню и за первым же поворотом повстречался с Миком. Чудо природы вооружилось ни больше ни меньше помповым ружьем — неужели собирался палить из него в узком коридоре? Шпиговать, значит, мою драгоценную персону картечью. Маньяк. Учишь его, учишь, и все равно в ответственный момент ему проще проломить стену кулаком, нежели вспомнить, с какой стороны у гранатомета снимается защелка предохранителя. А в чулане у нас, оказывается, полно всякого забавного! Я–то думал, он шваброй ощетинится.
— Эк ты его, — сказал фон с уважением. — Прямо с родным джорджианским прононсом.
— Ружье заряжено?
— Не знаю.
— А если бы он меня пристрелил?
— Хммм. Тоже не знаю. А он мог?
— Не знаю, — могу я, в конце концов, тоже прикинуться ветошью?
Айрин стояла посреди кухни с настороженным видом, совершенно невзначай положив лапку на рукоять мясного тесака. Здоровенного такого, знаете, тесака а–ля Butcher's cleaver. Мик им порой в пинг–понг играет со стенкой. Апельсинами.
— Тоже ничего не знает, — авторитетно заявил фон Хендман. — По глазам вижу. По хитрым узким глазам.
— Кое–что знаю, — огрызнулась Айрин, но что именно знает — не сообщила. О, эти женщины! Вечно их приходится уговаривать. Даже если им предмет обсуждения нужнее, чем тебе. Никакой жизненной справедливости.
Я уселся на прежнее место, подтащил к себе чашку с кофе (надо же, налить не забыла. А нервишки–то у нее покрепче, чем пытается показать) и предложил:
— Положи нож и начинай говорить, пока нет жертв.
— А то они начнутся, — добавил Мик и тоже сел, небрежно прислонив ружье к стенке. Ух, какое хорошее ружье–то. Классический винчестер времен первой мировой, даже пылью обрасти не успел… Откуда взялось?… Похоже, опять в мое отсутствие приезжала мама и убиралась, как это у нее называется. Или, вернее, шарила по комнатам, стирала защитное пылевое покрытие с найденных вещей и складывала их там, где им, по ее мнению, будет лучше. Однажды я нашел в морозилке обледеневший пистолет. Это она вычитала в каком–то псевдоисторическом бабском романе, что самое благородное оружие — холодное.
Айрин присела нервно — на краешек стола. От тесака далеко не отодвинулась. Неужели серьезно верует в него как в способ оградиться от неприятностей? Загадочная женская душа. Стоило являться в гости с такими настроениями!
— Это был молодой парень… — замялась, словно бы решая, готовы ли мы к ужасающей реальности ее рассказа. — С мечом?
С мечом? Хм. Не поспешил ли я с предположениями насчет ее нервов? Интересно, а мог ли тот латин прятать под кургузым пиджачком меч? Вряд ли. Да и на молодого парня никак не похож.
— Ты факты излагай, — мягко наставил ее Мик.
— Да их не вдруг и изложишь… Даже для тебя они странноваты, чего уж там, будь это такое кино — плюнула бы в экран и деньги вернуть потребовала, потому что такого не бывает, так что даже не знаю… В общем я же врать не буду, ты же знаешь! Только пообещайте что не будете в психушку звонить.
Сейчас помрет от скромности. Или от чего–нибудь более весомого. Я и сам все время влипаю во всякое–разное, чего не бывает. А тут из меня еще пытаются слепого агента. Сперва в психушку не звони, потом сделай то и это, после объясню зачем, а пока просто поверь… И не успеешь опомниться, как Айрин отбывает на Гавайские острова с чемоданом баксов, а ты остаешься в занюханном калифорнийском городке с копами на хвосте, пулевым ранением, океаном штрафов за неоплаченную парковку и обострением геморроя. Не люблю — ну то есть очень. За само допущение того, что этот фокус тут пройдет, Айрин надо бы перекинуть через колено и лупить по попе, пока она не изложит всю биографию свою и того парня с мечом, плюс полный набор неприличных слов на шести устных языках и письменном греческом. Только для этого неплохо было бы, чтобы ее габариты стремились к нормальным. А то еще кто кого перекинет. А ружье, сдается мне, все–таки не заряжено.