- Пустота блаженна только для мертвеца. Живое тело не может жить с дырой, вместо души.
- Но я ведь жива. И я счастлива. Мне легко. Отрекись от всего, брось, забудь. Вымети из своей души весь мусор. Позволь метле сделать своё дело. И ты станешь таким, как я. Ты станешь одним из нас…
- Одним из нас… - задумчиво повторил Макс, - а кто вы?
- Ты слишком любознателен. – Цыпа ласково погладила его по голове, - подумай, хорошо подумай. От тебя зависит – будешь мучиться дальше или…
Она помогла Максу подняться на ноги. Его очень сильно лихорадило. Едва волоча ноги, опираясь на Ципу, Макс все же мог передвигаться. Они нашли подходящее укрытие, куда Макс, согнувшись калачиком, улегся для ночлега.
- Отдохни здесь. К утру лихорадка пройдет. – Это были последние слова, которые услышал Макс – у него начался глубокий обморок…
Цыпа, постояв немного рядом, безразлично отвернулась и пошла искать Шута.
Тот уже развел костер, сидел и, не моргая, смотрел на пляшущие языки пламени. Он не слышал, как сзади к нему подошла Цыпа:
- Ведьма! Ты меня испугала! – Шарахнулся в сторону Шут.
- У него началась «ломка», он очищается… - После непродолжительного молчания проговорила Цыпа, - думаю, к утру все будет кончено…
- Ты с ума сошла, что ли?! – Выпучив глаза, уставился на нее Шут. – Хм. Совсем спятила.
- Нам придется оставить в покое нашего грешника…
- И не думай даже!
- Не в наших силах что-либо изменить…
- Мы не должны отступать! Тебя для чего сюда послали? Забыла? Так я могу напомнить!
- Я помню!
- Хочешь, я объясню тебе, почему мы должны довести наше дело до конца?..
Когда мы можем раскаяться – мы раскаиваемся. Когда нет – ищем повод для самоуспокоения. А если невозможно ни то, ни другое? Тогда душа человека застревает где-то между светом и тьмой. Это самое страшное, что может случиться с человеком.
Что может сделать сам страждущий, чтобы помочь себе? Только страдать. Страдать осознанно. Страдать, чтобы понять – нет ничего страшнее безразличия. Безразличия к себе, и к другим. Безразличие – прямой путь в пустоту. Безразличие – порождение тьмы!
Макс очнулся от непонятного, щемящего сердце, чувства. Еще не осознав где он, и что с ним случилось, он понял – произошли перемены. Большие перемены. Перемены в нем самом!
Что бы это могло быть? Что пробудило его?
Он с трудом поднялся. Слабость чувствовалась во всем теле. Но душа! Душа порхала как легкая бабочка, как пушинка, слетевшая с кудрявого одуванчика, растущего на пригорке, подгоняемая легким степным ветерком.
Набрав полные легкие воздуха, Макс заметил, как стало легко дышать! Он почувствовал запахи! Оказывается, в «Отстойнике» есть запахи! И звуки… Он стал слышать звуки!
«Отстойник» - это живой организм! – Сделал вывод Макс.
Он услышал отдаленные голоса, он почувствовал запах костра, от которого было видно зарево, на фоне еще совсем темного неба. Он пошел туда, где возможно, были люди…
- …вот поэтому мы не должны позволить ему раскаяться! – Услышал Макс обрывок речи, которую со злобой в голосе, изливал Шут.
- Он уже раскаялся, время упущено. С него достаточно...
- Прекрасно! Ты легко сдаешься! Поэтому, убирайся туда, откуда пришла! Я сам завершу нашу с тобой миссию! Я его уничтожу!
Макс медленно подошел к огню и сел. – Я всё слышал. Хочу разочаровать вас. Бог учит нас раскаянию и прощению. Я раскаялся. Мне жаль вас, и я вас простил…
- Нет, это невозможно! – вскочил со своего места Шут. - Ты не можешь раскаяться!
- Почему? – С легкой, чистой улыбкой спросил Макс…
Цыпа, молча наблюдавшая за сценой, улыбнувшись, опустила голову…
Часть пятая.
Возвращение.
По обочине широкой автомагистрали, по направлению к видневшемуся на горизонте, тянущемуся к небу иглами небоскребов, мегаполису уверенной походкой шагал молодой человек, в камуфляжной форме и армейских, изрядно запыленных, ботинках. На плече у него висел полупустой рюкзак.
Мимо со свистом проносились автомашины, воздушной волной подталкивая идущего вперед и разлохмачивая его давно не стриженые волосы.
Полуденное солнце уже успело раскалить асфальт магистрали до такой степени, когда тошнотворный запах битума начинает выделяться в атмосферу, и дышать таким воздухом долгое время не возможно.
Молодой человек шел, не обращая внимания ни на асфальтные зловония, ни на пролетающие мимо авто, ни на полуденный зной – он все это любил и воспринимал, как странник, проведший в пути большую часть своей жизни, а вернее сказать – той части, которую он успел прожить.
Небритое лицо идущего, покрытое легким загаром, выражало спокойствие и уверенность. Глаза – доброту.
За несколько километров до черты города, когда идти осталось совсем недолго, на обочину съехала небольшая, белого цвета, автомашина, на время скрывшись в клубах поднявшейся из-под колес, пыли.
Распахнулась пассажирская дверь, приглашая вовнутрь.
Молодой человек заглянул в салон.
- Садись, грешник,- с улыбкой на лице произнесла сидящая за рулем, девушка.
Он сел, бросив свой рюкзак на заднее сиденье. Машина тронулась. Некоторое время ехали молча.
- Освоился на новом месте?
- Кажется, да.
- По-прежнему хочешь быть человеком?
- Не понимаю?
- Я о нашем разговоре, там, в «Отстойнике».
Пауза.
- Да, я хочу остаться человеком. Радоваться и грустить, любить и ненавидеть… Смотреть на этот мир своими глазами.
Девушка (вздыхая) – жаль, ты так ничего и не понял…
Пауза.
В это время они уже ехали по улице города.
- Нет, это ты ничего не поняла… (Смотрит в окно) – Останови, пожалуйста.
Девушка съехала на обочину.
Молодой человек вышел из машины.
- Ты чей? – спросил он, подойдя к мальчику, сидящему на тротуаре в оборванной одежде и просящему милостыню.
- Ничей. – Затравленно ответил мальчик, явно не ожидая ничего хорошего от подошедшего.
Девушка тоже вышла из автомобиля и с интересом наблюдала за происходящим.
- Есть хочешь? – Как можно мягче спросил молодой человек.
Мальчишка кивнул.
- Пойдём, я покормлю тебя. – Сказал, и протянул руку.
Мальчишка некоторое время сомневался. Но когда их взгляды встретились, он смело положил на протянутую ладонь свою, и поднялся. – Дядя, а ты кто?
Ответа не последовало. Молодой человек сам еще не знал – кто он.
- Хочешь быть моим сыном? – ответил он вопросом на вопрос.
- А как это – быть сыном?
- Ну, (пауза) мы будем вместе жить, ходить гулять. Кушать вместе будем, а потом ты пойдёшь в школу…
- Я хочу быть твоим сыном…
ДИАЛОГ С АНГЕЛОМ.
- Хватит! Прекрати! С нее уже достаточно! Пойми – я уже отомщен! Ты свое дело сделал – остановись!
- Кто знает, достаточное ли наказание она понесла или нет. Ведь то зло, которое обрушилось на тебя из-за нее, принесло тебе гораздо больше мучений… Каждая минута боли должна в десять, сто раз сильнее покарать того, кто сеет это зло. Только тот человек имеет право на жизнь, который прежде думает о ближних своих, а потом уже о себе. Такие люди должны остаться. А те, кто думает прежде о себе, заставляя души других корчиться в конвульсиях, должны быть наказаны… Но есть еще те, кто ни думает, ни о себе ни о ком другом. Такие люди рождены по ошибке. И, если они, появились на свет Божий, вскормили в себе личинку бездушия – такие должны умирать в муках. Чтобы там, в Царствии Божьем, иметь хотя бы небольшой шанс на оправдание.