Часть 1
Паскудное утро.
Осеннее утро выдалось сумрачным. Замусоленное окно кухни коммунальной квартиры, в проеме которого можно увидеть только старую кирпичную стену соседнего, непонятно для чего предназначенного здания, едва пропускало слабый, сине-серый свет. Низкая облачность, повисшая еще с прошлой недели, не пропускала и без того чахлые лучи ноябрьского солнца.
Город просыпался тяжело и болезненно. Как будто после хорошего вчерашнего перепоя. Паскудное утро сегодня выдалось. Впрочем, на другое рассчитывать не приходится – осень…
Реставратор долго смотрел сквозь стекло невидящим взглядом. Что он пытался рассмотреть? Что можно было увидеть нового, смотря в одно и тоже окно уже много лет? Да ничего. Потому и смотрел он, не видя ничего перед собой. А скорее всего – не желая ничего видеть. Утешало лишь одно. Утро туманное и промозглое, а на кухне тепло. Еще даже можно было уловить запах, вчера сваренных кем-то из соседей, пельменей. Ну а об устойчиво въевшимся в стены запахе крепкого чифира и говорить не приходится – сколько поколений чаевничало на этой кухне – представить страшно!
А еще запах прелого дерева. Дом-то постройки прошлого века! И ремонта не было почти столько же. Вот деревянные полы и стены стараются преть как можно сильнее, дабы вынудить жильцов предпринять хоть какие шаги, чтобы провести ремонт.
Ну, сами посудите – о каком ремонте может идти речь, если живущие здесь люди, поджигая газовую конфорку, бросают жженые спички тут же, на плите?!
Наверное, не будет лишним, если я опишу поподробнее квартиру, в которой происходит сегодняшнее действие:
Двух этажный кирпичный, крытый железом, дом, построенный в начале прошлого столетия, повидал за свою жизнь очень многое! Его первый хозяин, настоятель самого большого в городе храма, в полуподвале содержал небольшую скотобойню. От туда же, через овальное, похожее на бойницу, окно, он реализовывал излишки соседям и пришлым.
Цокольный этаж занимала семья церковных служащих, бездетных, но очень праведных и ведущих тихий, набожный образ жизни, в свободное от службы время помогая своему покровителю заниматься скотобойным делом
Сам же настоятель жил на верхнем этаже.
Более подробностей об истории дома не знает ни кто, кроме самого дома. Сами посудите – три войны пережил. Сколько времен года пронеслось над его крышей; сначала черепичной, потом шиферной, а уж потом крытой листовым железом. Дом сам был историей в истории.
Люди приходили и уходили, любили, ненавидели, старались чего-то достичь или, наоборот, прожить бездарно и бесполезно тот срок, что им отпустила судьба. А дом стоял и смотрел на все снисходительно и с легкой усмешкой; - вы все уйдете, а я останусь!
И прав был дом. По-своему прав.
Вот и сейчас, события, развивающиеся на кухне, наблюдались и запоминались им.
Оторвавшись от окна, вернувшись, так сказать, в действительность, пожилой мужчина, на вид лет шестидесяти пяти, по имени Реставратор, начал свое утро с того, с чего начинал каждое утро на протяжении многих, по его мнению, бесполезно прожитых лет, - вскипятил чайник.
Налив в стакан кипятка, и насыпав туда же щепотку черного чая, он сел на стул и задумался…
О чем мог думать этот старый, изможденный жизнью, одинокий человек? Да о чем угодно. Грустные, наполненные болью и страданиями, глаза на многое смотрели как бы сквозь. Если это окно – взгляд далеко за стеклом. Если это человек – взгляд прямо в душу.
Но все же, лицо оставалось доброжелательным. Ни о какой веселости и речи не идет – но доброта, все же пряталась в легкой усмешке, в манере высоко держать голову и смотреть собеседнику в глаза, в интонации голоса, в прищуре чистых, как речная вода, глазах.
И не важно, что день рождался в судорогах и муках – это был еще один день. И принимать его нужно таким, какой он есть, Реставратор был готов.
Чтобы убить время, пока заварка в стакане отдает часть себя горячему кипятку, Реставратор собрал с плиты разбросанные спички, бросил их в мусорное ведро и зачем-то поставил в порядок разбросанную на входе, обувь. Ему не спалось по утрам. Никогда. Ни зимой, ни летом, ни осенью, ни весной. С одной стороны он постоянно боялся что-то проспать, с другой – утро для него было то время, когда можно попытаться начать жизнь с новой строчки. Конечно же, ни кто не собирался этого делать, просто одна мысль о возможности что-либо изменить в жизни – не давала покоя и мешала спать по утрам. Да и возраст сказывался…
Но больше всего Реставратору хотелось – это не видеть своих соседей как можно дольше. Чтобы спокойно попить чая на кухне и поразмыслить о прошлом, настоящем и будущем… Утро, в понимании Реставратора, было то девственно чистое время суток, когда о смерти не думает ни кто, даже он.
За окном стало светлее. Начали доноситься уличные звуки: то авто, то трамвай, то еще что-нибудь. Серый провинциальный городишко, растекшийся на берегах маловодной, но многокомарной (в летние месяцы) реки, начал свой очередной день. Но как-то несуетно. Можно сказать – апатично. Какой город – такая и жизнь!
Часть 2
Молчаливая соседка.
На кухню вошла полная женщина с заспанным, безразличным ко всему, лицом, своим появлением прервав раздумья Реставратора.
Ни здрасьте, ни до свидания…
Она цинично насыпала на кухонный пол картошку и стала чистить, бросая очистки прямо в раковину. Потом залила почищенную картошку водой и зажгла газ, и на плите появилась новая жженая спичка. Все это повторялось каждое утро. Уже много лет подряд…
Реставратор не обратил на вошедшую ни какого внимания. Молча потягивая из стакана свой чифир, он смотрел в окно и пытался понять, почему жженую спичку нельзя выбросить в специально прикрученную к стене консервную банку? Почему очистки от картошки должны лежать в раковине, причем общественной, вплоть до самого вечера, а иногда и до конца следующего дня? Почему его все это раздражает, а ее нет?
К слову сказать, Реставратор и эта полная женщина, не разговаривают друг с другом уже много лет. Будучи соседями по коммуналке, вынужденные сталкиваться по нескольку раз за день на кухне, они как-то ухитрялись все это время избегать каких бы то ни было слов в адрес друг друга.
Что явилось причиной этого – Вы узнаете в конце повествования…
Часть 3
Визит соц. работника.
С недавних пор Реставратора повадилась навещать молодая девушка – социальный работник. Он не просил ни у кого помощи. Но кто-то из соседей сообщил в соответствующие службы, что есть такой безродный старик, и, что, возможно, ему нужна поддержка.
Сегодня Роза, так звали соц. работника, пришла с покрасневшими от слез глазами и с плохим настроением. Сухо поздоровавшись, сняла верхнюю одежду, накинула хозяйственный халат, принялась наводить порядок в комнате.
Давайте познакомимся с комнатой Реставратора.
Двенадцать квадратных метров и окно. Кровать, шкаф для одежды, журнальный столик и кресло. Все. Больше рассказывать не о чем.
Уборка столь малого жизненного пространства не занимает много времени. Ну что – стереть пыль с мебели, протереть окно и помыть оставшийся не заставленный мебелью участок пола – вот и готово!
А скорая на руку Роза сделала бы все еще быстрее. Но…
Реставратор понял, что в жизни девушки что-то пошло не так и заговорил.
Ему совсем не хотелось с ней общаться. Ему вообще ни с кем не хотелось общаться. Почему он заговорил с ней именно сегодня? Да потому, что еще не окончательно превратился в бездушное, равнодушное ко всему существо.