Дирижабль, потеряв гелий из целой секции, начинает снижаться, из окна выпрыгивают люди, предпочтя разбиться той альтернативе, что преследует их, а я пытаюсь успокоить совесть мыслью, что в их гибели нет моей вины: даже выйди мы на задание, наш дирижабль бы только-только добрался до «Фолькеншутца». Вот те, которые погибнут в последующие часы и дни – ну, гибель некоторых мы могли бы предотвратить, если б нас не лишили всяческой мотивации делать это.
Люди, пожните, что посеяли. Это ваша вина, что я больше не желаю сражаться за вас.
В этот момент полковник дослушал собеседника и ответил:
- Да, герр генерал, я понял. Немедленно распоряжусь. Перезвоню, как только Кёрза доставят сюда.
Он положил трубку и повернулся к штабисту, и в этот момент я сказал:
- А я уже тут, полковник.
Айсман обернулся, увидел меня и остальных в полном вооружении – и понял если не все, то самое главное.
- Ах вы гнусные твари, - выдохнул он.
- Да что ты знаешь о гнусных тварях, ублюдок… Гнусно – презирать и ущемлять того, за чьей спиной прячешься. – Я отобрал у него пистолет, проследил, как обезоруживают штабистов, и кивнул Маркусу: - проводи их наружу.
Инженеров пришлось доставать из-под стола, куда они спрятались, ожидая кровавой бани.
- Вас мы задержим на пару дней, пока вы научите нас пользоваться всем этим добром. И давайте без саботажа, хорошо?
Оба поспешно закивали.
Я уселся в кресло Айсмана и щелкнул селектором внутренней связи:
- Говорит Конрад. Сообщите новости.
Коммуникатор затрещал голосом Ронни:
- Мы заняли склады и выходы. Сейчас закроем бронедвери, только выпустим выходящих… «Третья» заняла весь нижний уровень. Знаешь, у меня идея. Надо заложить взрывчатку под резервуаром внешнего водяного контура и заминировать система спуска графитовых стержней.
- И что это нам даст?
- Если пробить внешний контур охлаждения и оттуда вытечет весь хладагент – радиоактивная вода внутреннего контура, омывающая топливные сборки, моментально закипит, превратится в перегретый пар – и будет большой бум, настолько мощный, что весь грунт над базой взлетит на воздух. Если уничтожить еще и систему спуска графита – этому нельзя будет воспрепятствовать, даже если военные захватят базу.
- Хм… Красивый способ самоубийства на крайний случай.
- Ты не понял. Радиоактивные осадки накроют все столичное кольцо. Весь мегаполис, понимаешь? Это наша страховка от любого штурма.
- Ронни, ты гений! Где ты этому научился?!
- Да просто школьные уроки не прогуливал. Нам «физик» рассказывал, как устроен реактор.
- Займись немедленно.
Ну что ж, вот теперь можно поговорить и с генералом Штайнером. Я спросил у инженера код и набрал его на телефоне спецсвязи.
- Генерала Штайнера, пожалуйста.
- Сейчас, - ответил штабист на той стороне.
Секунд через двадцать в трубке послышался голос генерала.
- Штайнер на связи, прием!
- Это Конрад Кёрз. Вы хотели со мной поговорить, генерал?
- Не то слово, Конрад. Ты понимаешь, что своим саботажем обрекаешь на смерть множество людей?
- Люди порой так удивляются, когда поступаешь с ними так же, как и они с тобой.
- Поясни?
- Вы обрекли на смерть многих из нас, забрав из моей и так маленькой команды особо важного бойца.
- Крэйн совершил убийство.
- Я не согласен с этой формулировкой. Мое мнение таково, что человек, умышленно спровоцировавший Юджина, пытался покончить жизнь самоубийством, и ему это удалось. Почему, если человек с пластиковым пистолетом провоцирует полицейского открыть огонь, то это самоубийство, а если провоцируют «спеца» - то виновен «спец»?
- Послушай, я понимаю и в какой-то мере даже разделяю твою точку зрения, но у нас нет времени разбираться в юридических тонкостях. В «Фолькеншутце» гибнут люди, вы все нужны там немедленно и безоговорочно.
Я вздохнул.
- Вы предлагаете нам идти на опаснейшую миссию неполной командой?
- Ты знал, что эта работа опасна, еще когда подписывал документы. Такова была цена выхода из резервации. Что на тебя нашло, Конрад?!! Ты понимаешь, что вам не простят этого саботажа?!!
- Я не нуждаюсь ни в чьем прощении, генерал, потому что не чувствую за собой вины. Я не считаю нужным платить за выход из резервации, потому что попал туда незаконно. Понимаю ли я, что из-за нашего невыхода умрет множество людей, которые нас ненавидят и презирают? Которые отняли у нас права и низвели до положения рабов? Я не понимаю – я на это рассчитываю.