Как выяснилось, среди зрителей Майкен попадаются и довольно умные люди. Один из них поинтересовался, откуда я взял целый шкаф раритетных бумажных книг.
- Я вырос в семье, уважающей книги. В основном, мой шкаф заполнен книгами, купленными моими родителями много лет назад… Некоторые из них я, признаться, не читал. Манн еще куда ни шло, а «Унесенная ветром» или «Штормовой перевал» - не мое. По большому счету, я храню все эти книги как напоминание о родителях…
Майкен прочитала следующий вопрос и передала его мне:
- А что случилось с твоими родителями?
Я вздохнул.
- Да так, ничего.
- Они еще живы? – удивилась Майкен. – Просто ты так это сказал, словно они умерли.
- Полагаю, что живы. По крайней мере, шесть лет назад точно были.
- Вы не общаетесь?
- Нет.
- Они… не приняли тебя… таким?
Я снова вздохнул.
- Они уверены, что их сын мертв, а я – его убийца. Мне не удалось убедить их, что я – по-прежнему я. И теперь, шесть лет спустя, и сам уже не очень в этом уверен.
Майкен несколько секунд молчала, а потом заметила:
- Да уж… Когда твои родители обвиняют тебя в твоем же убийстве… Жестоко, дальше некуда.
Я мрачно хмыкнул:
- Еще как есть куда... Примерно половина человечества того же мнения, вот в чем беда.
В остальном же выходные прошли замечательно, хоть и в четырех стенах. В полдень второго дня, когда мы отдыхали после очередного сеанса постельных утех, Майкен предложила куда-нибудь сходить, возможно, в какое-то малолюдное место, но я быстро объяснил ей, что мне везде некомфортно.
- Малолюдность – не решение проблемы. Людей, может, и нет – а от диспетчера и браслета никуда не денешься. Приходится каждый час отвечать на вопрос, все ли со мной в порядке, а то и тест проходить…
- Какой тест? – не поняла Майкен.
- Тест Роя-Батти.
- Что за тест?
- Психологический. Считается, что для его прохождения обязательно обладать значительной степенью человечности, и потому одержимый пройти его не может.
В глазах Майкен появился азартный блеск, словно у охотничьей борзой, унюхавшей добычу: она почуяла свежий контент и протянула руку к столику у кровати за своим смартфоном.
- Собираешься стримить прямо из постели? – поинтересовался я.
- Нет, конечно, только на диктофон запишу. Стрим из постели может повредить моему каналу, знаешь ли.
Я усмехнулся:
- Думаю, многие твои зрители не отказались бы увидеть тебя обнаженной. Тем более что посмотреть есть на что.
Майкен чуть зарделась от комплимента.
- Обнаженной – да, в постели с парнем – нет. Есть нюансы. Все-таки, мои зрители – не тот же самый контингент, что в порночатах. Так что за тест такой? С начала, пожалуйста.
- Психологический тест Роя-Батти разработан с целью определения, является ли индивидуум одержимым, если есть такое подозрение. Рой и Батти исходили из гипотезы, что эфириал, захватывая тело, может пользоваться памятью жертвы, но не способен понять многие механизмы психики либо же просто стирает личность. Иными словами, считается, что одержимый не может пройти тест, для которого требуется обладать значительной степенью человечности. Таким образом, как только диспетчер начинает подозревать, что потустороннее начало берет верх над человеческим и «спец» готов устроить очередной эпизод резни, он проводит этот тест, чтобы определить, нужно ли высылать группу зачистки.
- Хм… А можешь сказать какой-нибудь вопрос из этого теста?
- Например, опрашиваемому предлагают рассказать о его матери.
- И как это помогает выявить одержимого?
- Человек, если только он не детдомовский, зачастую не может равнодушно относиться к своей матери. Если рассказ опрашиваемого строится в разрезе любви или неприязни – то это не одержимый.
- Почему? Одержимый ведь имеет доступ к памяти жертвы.
- В том и вся штука. Люди не думают о том, что они любят свою маму – они ее просто любят. Безотчетно, не фиксируя это в памяти, как какое-нибудь событие. Человеку не надо запоминать чувство, которое он испытывает каждый день непрерывно. Одержимый не может ничего рассказать о любви, поскольку не способен чувствовать ее, а в памяти жертвы нет об этом обширной информации. Только люди могут любить – и, как правило, они не понимают сути этого явления. Не задумываются об этом.
- Вот как… А если опрашиваемый рассказывает о матери как-то иначе? Если он почему-то действительно к ней равнодушен?
- Тогда задают вопрос об отце. О бабушке и дедушке. О друзьях. О первой любви. О кошке, собаке и хомячке. О самом счастливом моменте жизни.