Шарп Зоэ
Отсутствие света (Триллер Чарли Фокса, №11)
«При отсутствии света тьма должна восторжествовать».
Буддийская пословица
1.
В прошлый раз, когда я умер, у них не было возможности похоронить меня. Заметьте, тогда моя кажущаяся кончина оказалась ни долгой, ни стойкой. Кратковременный, но бесконечный период небытия между одним прерывистым ударом сердца и тысячевольтным пуском.
Похоже, боги решили искупить свою вину, проявив на этот раз неоправданную поспешность.
Самое странное, что я оставался в полном сознании все это время, с первого резкого сдвига земли под моими ногами и до этой безмолвной могилы.
Потому что сейчас он молчит , а так быть не должно.
Афтершок произошёл практически без предупреждающих знаков, которые я уже распознал. Ни первоначальной дрожи, ни постепенного нарастания толчков по мере того, как сейсмические волны усиливались от своего далёкого, скрытого гипоцентра. Этот же, должно быть, зародился почти прямо под нами, и не так уж далеко внизу. Резкий выброс высвободившейся энергии был страшнее пули или клинка.
Когда я падал, у меня не было времени издать ничего, кроме короткого крика.
В один миг я был на поверхности, а в следующий – земля вокруг меня обрушилась. Я изрядно помучился по пути в ад, прежде чем наконец обрёл покой, запертый в кромешной тьме, пока скрежещущая дрожь планеты затихала, и я гадал, последую ли я следующим.
«Ну, чёрт », — сказал я вслух. Мой голос звучал приглушённо и совсем близко.
Первый маленький пузырь паники начал формироваться у меня под ребрами. Он вызвал волну тошноты, от которой волосы на голове зашевелились, а по коже пробежала волна жара и холода. Я боролся с этим, сжимал всё это в кулак до тех пор, пока не смог сжать ещё сильнее, и упаковал в крошечную коробочку, спрятанную в самом центре меня.
В последнее время этот ящик стал переполнен.
Я быстро пробежался мысленно по списку. Было очевидно, что я всё ещё мог дышать, хотя тяжёлый груз, давивший на грудь, ограничивал глубину дыхания. Моя левая рука была плотно прижата к боку. Более того, когда я экспериментировал, мне кажется, что её там зажало чем-то, что пронзило предплечье и живот, соединив их вместе. Я чувствовал раздражающую струйку крови под рубашкой.
Я мог немного пошевелить правой рукой и кистью. Как ни странно, мне захотелось иметь в ней оружие, хотя это было бы бесполезно. Это был не тот бой.
Ноги онемели. Лучше не беспокоиться о том, что это может значить.
Обычные законы гравитации там, внизу, похоже, не действовали. Не имея ни малейшего представления о том, где я нахожусь, я сглотнул слюну и позволил ей вытечь из губ. Она по диагонали побежала по правой щеке и, как ни странно, оказалась в ухе. Что ж, это, по крайней мере, ответило на вопрос «где верх, там и низ».
Я осторожно повернул голову примерно на полдюйма влево, поскребая лоб. Мои глаза напряглись в поисках хоть малейшего проблеска дневного света.
Ничего.
Меня словно запечатали в саркофаге.
Я закрыл глаза и переключил все органы чувств на уши. Я старался не обращать внимания на зловещий хруст неизвестно скольких тонн оседающей надо мной кладки и обломков, и вместо этого искал хоть что-то, что могло бы иметь человеческий источник.
И тут я услышала звук рыданий.
«Эй!» — прохрипел я, чувствуя, как пыль пересыхает в горле. «Ты меня слышишь?»
Резкий выдох вызвал обильное дыхание, вызвавшее попадание песка на язык. Я кашлял и сплевывал около минуты, а затем пошевелил подбородком, пока не смог закусить зубами край шарфа. Я натянул тонкий ватный тампон на рот, чтобы отфильтровать воздух, и попытался снова.
«Да, да, я здесь. Пожалуйста!» — раздался далёкий голос. «Пожалуйста, я истекаю кровью. Помогите мне!»
И ты, и я.
«Просто сохраняйте спокойствие, — крикнул я в ответ. — Они нас вытащат».
Ответом был смех – резкий, граничащий с истерикой. Я позволил им самим посмеяться и поплакать и вернуться к речи, не пытаясь их торопить.
сквозь него. Я никуда не двигался. Господи, моя левая рука, может, и отмерла, но рана в боку, казалось, начала кипеть .
«Они не придут за нами», — наконец выдавил голос. « Последнее , что они сделают, — это вытащат нас отсюда. Мы не можем себе этого позволить. Мы слишком много знаем, ты и я. Мы можем рассказать слишком много историй. Историй, которые они хотят похоронить вместе с нами».
Я ответил не сразу. В основном потому, что в этих словах было слишком много правды, чтобы можно было сразу же отрицать.
И еще потому, что люди, которые все еще могут быть там, снаружи, и есть те самые люди, которые больше всего выиграли от нашей трагической случайной смерти.