«Это не значит, что вы можете их забрать», — нейтрально ответил я.
«Почему бы и нет?» — воскликнула она. «Я видела, как все брали вещи, даже копы. Даже птицы!» Она снова опустила голову, и её следующие слова прозвучали как бормотание: «Я же не собиралась их оставлять».
Я открыл рот, чтобы сказать что-то вроде «ага, конечно», но затем снова вспомнил, как она вернула кошелек той женщины после того, как та стащила его у Командира Пека, и я удержался от того, чтобы высказать что-то слишком циничное.
«Кто об этом знает?» — спросил я вместо этого.
«Никто!» — заверила она меня. Если она продолжит так мотать головой, то свернёт себе шею. «Никто больше об этом не знает, и никто этим не занимается. Это всего лишь я, понятно?»
Я заметил её упрямое выражение лица и понял, что спорить с ней бесполезно. Не сейчас. Я посмотрел на часы. «Слушай, Хоуп, я пойду к владелице ювелирного магазина…»
«Ой, пожалуйста, не говори ему! Я верну их все обратно, клянусь!»
Я выдохнула. «Я не собиралась ему говорить», — сказала я. «Я просто имела в виду, что у меня нет времени говорить об этом сейчас, но мы поговорим об этом позже, когда я вернусь, хорошо?»
Снова бормотание, на этот раз менее внятное. Я всё равно принял это за «да».
«Хорошо», — сказал я. Я снова потянулся к дверной ручке и замер, озаряемый последней мыслью. «А Кайл Стивенс знал, что ты ешь всякую всячину?»
На этот вопрос Хоуп не ответила, но, судя по внезапной вспышке отвращения и страха, промелькнувшей на ее лице, мне ее ответ и не был нужен.
Двадцать пять
Я понял это, когда мы с Джо Маркусом и Райли возвращались в больницу, слишком привыкая к путешествиям на вертолёте. После всего этого пребывание под домашним арестом казалось очень обременительным.
Мне просто нужно было выехать на скоростном мотоцикле на открытую дорогу и стряхнуть с себя всю паутину. Я всё ещё не заменил свой Buell Firebolt после того, как его списали похитители. Мотоцикл Шона оставался под чехлом на парковке под нашим домом. Я с тоской подумал о Honda FireBlade, оставленном мной в Великобритании, который так же бездействовал в гараже моих родителей.
Может быть, я бы поехал туда в этом году и прокатился бы на нем как следует — если бы шины не были стерты от долгого стояния и топливо в баке не кончилось.
Или, может быть, нет.
Не в силах больше отвлекаться, я снова мысленно вернулся к Хоуп Тайлер. Я знал, что откладываю рассмотрение увиденного и услышанного и того, что это может означать. Хоуп была закоренелой воровкой, тут уж ничего не поделаешь. Её пальцы были слишком быстры, чтобы быть чем-то другим, и, похоже, она обучила Лемона пособничать и подстрекать. Интересно, что на это скажут Королевское общество защиты животных (RSPCA) или PETA.
И всё же, если Хоуп помогала себе с мест других катастроф, разве этого было достаточно, чтобы породить слухи, которые миссис Гамильтон слышала ещё в Нью-Йорке? Хоуп показалась мне коллекционером.
Она была скорее любителем красивых вещей, чем серьёзным игроком, но это не значит, что она не пыталась сбыть часть своей добычи в поисках ещё более красивых вещей. Не нужно было быть слишком беспечной, чтобы её действия всплыли наружу.
Кайл Стивенс знал, что происходит — это было ясно по её реакции. Когда он узнал и что собирался предпринять? У меня сложилось впечатление, что миссис Гамильтон на самом деле хотела не подтверждения или опровержения краж, а просто чтобы проблема исчезла. Она попросила Стивенса разобраться с этим.
Вместо этого он дал себя убить.
Я все еще обдумывал эти мысли, когда Райли поставил «Белл» на площадку возле больницы, и двигатели выключились.
«Я никогда не доверяю женщине, когда она молчит», — сказал Джо Маркус, когда мы спрыгнули на раскалённый бетон. «О чём ты думаешь, Чарли?»
«Жизнь, смерть, вселенная и всё такое», — сказал я, стараясь говорить как можно более непринуждённо. «Есть какие-нибудь подсказки?»
«Учитывая все это за прошедшие годы».
"И?"
Он покачал головой. «Так и не пришёл ни к каким серьёзным выводам».
Мы обнаружили, что Сантьяго Рохас выглядит одновременно и лучше, и хуже.
Лучше, потому что он уже встал с больничной койки и сидел в низком кресле у окна. Хуже, потому что синяки расцвели по всему лицу, придав коже все оттенки боли. Когда мы вошли, он неловко пошевелился, словно собираясь встать. Маркус жестом пригласил его вернуться на место.
Я представил их. Рохас тепло сжал руку Маркуса, его глаза увлажнились. «Значит, вы один из тех, кто вытащил меня оттуда живым», — сказал он хриплым голосом. «За это, сэр, я у вас в вечном долгу».
«В этом, по сути, и заключается весь смысл нашей работы», — без тени смущения сказал Джо Маркус. Думаю, в своё время он получал немало подобных благодарностей.