Итак, не только доктор Бертран прибыл с Джо Маркусом, которого привёз Райли на самолёте «Белл», но и шотландский полицейский Уилсон со своей группой раскопок. Он встретил меня серьёзным кивком, направляясь осматривать покосившееся здание.
Я держался в стороне и незаметно наблюдал за Хоуп, которая стояла в стороне. Рядом с ней сидел Лемон, любимая игрушка для жевания.
сжимала в челюстях. Её золотые уши развевались, словно вымпелы, при каждом новом всплеске активности, словно она знала, что именно она была причиной всего этого.
Извлечение оказалось непростым — я начал понимать, что они никогда не были лёгкими. Как только Лемон дал им сигнал, команда смогла довольно быстро найти выживших — молодую мать и её ребёнка.
А вот вызволить их оттуда было совсем другое дело.
Когда произошло землетрясение, пара находилась в гостиной своей квартиры на втором этаже. Старое здание, построенное преимущественно из дерева с кирпичными выступами, которые далеко не соответствовали современным нормам, развалилось, как соломенный домик. Их двоих нашли в подвале, в окружении обломков дивана, на котором они сидели.
Ситуацию осложняло то, что женщина, по-видимому, сломала таз при падении. К тому времени, как они проделали небольшое разведочное отверстие, она была настолько бессвязна, что даже не могла назвать своё имя.
Она была убеждена, что руки спасателей, протягивающих ей руку, принадлежали самому дьяволу, пытающемуся затянуть ее и ребенка в ад.
Последнее, что её удалось уговорить, – это отдать ребёнка, которого она безмолвно и неподвижно держала на руках. Сначала Уилсон подумал, что это мёртвый ребёнок или кукла, пока не уловил едва заметное движение. Когда об этом сообщили, чувство безотлагательности усилилось.
«Нам нужно отделить её от ребёнка, даже если это означает выстрелить в неё дротиком с транквилизатором», — резко заявил доктор Бертран. «Если ребёнок ещё не близок к смерти, то скоро умрёт».
Я был полностью за, но предложение не встретило всеобщего одобрения. Тем временем Джо Маркус оценил состояние конструкции и не выразил оптимизма.
«Если мы ослабим хотя бы один важный элемент опоры, всё здание может рухнуть на него», — сказал он. «Я поражён, как оно вообще продержалось так долго, учитывая подземные толчки, которые мы пережили за последние пару дней».
Был спешно разработан план: выкопать яму за пределами фундамента самого здания и попасть прямо в подвал, проложив туннель через остатки фундамента. Мне это показалось безумием, но…
Все остальные серьёзно кивнули. Уилсон вызвался первым прыгнуть в яму.
«Если придется, я ее силой вытащу, а?»
Но к тому времени, как они продрались сквозь бетон, бетон, грунт и камни — а это невозможно было сделать ни быстро, ни тихо, — женщина была в полном отчаянии. Когда Уилсон протиснулся к ней, она принялась кидаться кулаками и любыми предметами, которые ей попадались.
«Чокнутая сука», — сказал Уилсон, с трудом вылезая из ямы и касаясь пальцами порезанной раны на щеке. «Если так пойдёт и дальше, эта девчонка обрушит эту штуку на себя и на своего малыша».
«Не помешало бы тебе женское лицо?» — спросил я.
Джо Маркус тут же покачал головой. «Я не собираюсь рисковать, чтобы Алекс получила травму. Ей нужно, чтобы все пальцы работали так, как работают».
«Вообще-то, я думал использовать кого-то гораздо более расходного», — сказал я. «Вообще-то, меня».
Интересно отметить, что возражений против этой идеи было гораздо меньше, чем против предложений французскому хирургу подвергнуть себя опасности. Всегда приятно знать себе цену.
Уилсон порылся в рюкзаке в поисках пластыря, достаточно большого, чтобы закрыть щеку. Я одолжил у одного из членов команды обвязку и что-то похожее на велосипедный шлем со светодиодным фонариком и стал ждать окончательного решения. Вскоре Маркус направился ко мне.
«Ладно, Чарли, можешь идти. У нас мало времени, так что это твой последний шанс отступить». Его тон не оставлял места для раздумий.
Я покачал головой. «Нет, спасибо», — сказал я. «У меня всё готово».
Уилсон ухмыльнулся мне: «Тогда дамы вперёд, да?»
Я пристегнул полипропиленовый страховочный трос к обвязке и спрыгнул в яму, затем включил налобный фонарь и проскользнул головой вперёд в короткий туннель в фундаменте. Я полз на животе, опираясь на локти и носки ботинок, и жалел, что не успел вырыть яму побольше.
Когда я выбрался в крошечную пещеру, которая оказалась подвалом, первым, что меня поразило, была четырёхдневная вонь, настолько едкая, что меня тошнило. Вторым был кусок кирпича, отскочивший от моего шлема, и невнятный крик пойманной женщины.