Снаружи бушевала метель: ветер бился о окна и стонал в холодных ветвях деревьев, поэтому они не смогли вернуться в город к Рождеству. И только Эмбер это обстоятельство ничуть не портило настроение.
Отложив книгу на кофейный стол, она подошла к большому витражному окну, и, как и ожидалось, снаружи не было видно ничего, кроме бьющегося о стекло снега.
Прошло больше трёх недель с момента похищения. Однако воспоминания о том дне оставались болезненно яркими. Эмбер не могла забыть, как Адам увёз её из родного дома и вынудил выйти за него замуж, искусно манипулируя её страхами и сомнениями.
События, которые последовали за этим, казались хаотичными и пугающими, словно снежный ком, который с каждым днём становился всё больше и угрожающе.
Адам исчез. С тех пор о нём не было никаких известий, и Эмбер делала всё возможное, чтобы не думать о нём. Она лишь надеялась, что он появится не скоро.
По иронии судьбы сейчас её окружали только родственники Адама. Они старались быть добрыми, поддерживали её и не давали чувствовать себя одинокой. Но, несмотря на их заботу, пустота внутри неё не исчезала. Особенно тяжело становилось, когда она думала о своём отце, который почти не выходил с ней на связь. Эта внезапная дистанция причиняла боль сильнее, чем она хотела себе признаться.
Ещё больше её тревожила судьба Кэролайн. Подруга внезапно перестала отвечать на звонки после того, как уехала в Латинскую Америку. Решив самостоятельно разыскать "Коршуна", Кэролайн даже не подозревала, что её цель была куда ближе, чем она могла себе представить.
Однажды Эмбер не выдержала и поделилась своими опасениями с Морисом во время одного из его неожиданных визитов. Возможно, это было ошибкой. Мужчина на мгновение завис от услышанного, а взгляд потемнел. Не сказав ни слова, он вышел из дома и больше не появлялся.
— Наверное, я всё испортила, — пробормотала Эмбер, вспоминая его реакцию.
— Кому и что ты испортила? — раздался насмешливый голос Брэма. Он вошёл в просторную гостиную с графином глинтвейна и тремя стаканами в руках.
В комнате, украшенной рождественской ёлкой и гирляндами на камине, пахло цитрусами и мёдом. Тёплый свет ламп наполнял пространство мягким сиянием, придавая ему особое очарование.
— Да так, мысли вслух, — отмахнулась Эмбер, услышав мерный стук трости о деревянный пол.
— Дедушка, присоединяйся к нам, — предложил Брэм, хитро подмигнув.
Только слепой мог не заметить, как старик жаждал присоединиться к посиделкам. В Сочельник грех было упускать возможность провести вечер с молодёжью.
После глинтвейна слуги подали ужин — сочную индейку, аппетитный штоллен и гарниры, символизирующие ожидание Рождества. Эмбер невольно вспомнила, как в детстве няня учила её молиться перед трапезой и читала рождественские истории, создавая особую волшебную атмосферу праздника.
После ужина всё, чего хотелось, — это собраться у камина с чашкой горячего чая, где огонь тихо потрескивая в очаге создавал уют.
На этом фоне звучали лёгкие истории, которые рассказывал старший Грэмм. После бокала вина его речь приобрела игривую, шутливую окраску.
Брэм, который всё это время молчал, потянулся за мандаринами. Один оставил себе, а другой протянул Эмбер.
— Помню, как в детстве ты рассказывал нам с Адамом страшилки, — сказал он, глядя на деда с напускным осуждением. — Я после них половину ночи не мог заснуть.
— И какая напугала тебя больше всего? — с улыбкой спросила Эмбер.
— О той, где древний дух зимы пытался лишить людей радости Рождества, унося детей или уничтожая праздники. Но он всегда сталкивался с тем, что сила добрых традиций оказывалась сильнее его попыток. Несмотря на счастливый конец, я всё равно ждал, что он придёт за мной через окно.
Эмбер весело рассмеялась, представив, как маленький Брэм прячется под одеялом и следит за окнами, где ветви деревьев кажутся зловещими.
— О, мои детские страхи развеселили тебя, — пробурчал Брэм, подбрасывая мандаринку вверх.
— Хотел бы я услышать твою самую страшную историю, — сказал он, глядя на неё с интересом.
— Моя самая страшная история — это твой брат, — не подумав, выпалила Эмбер. Осознав свои слова, она замерла, увидев знакомый силуэт в проёме гостиной.
— Ай! — зашипел Брэм, когда кислый сок брызнул ему в глаза — Эмбер сжала мандарин от неожиданности.
— Адам!
Глава ☆ 68
Адам вошёл в дом тихо, словно тень, не привлекая к себе внимания. Холодный воздух всё ещё окутывал его фигуру и смешался с теплом уютного пространства. Он стянул сырое пальто с плеч и небрежно отбросил его в сторону. Из гостиной доносились голоса, смех и аппетитный аромат свежей выпечки, резко контрастируя с ледяной тишиной снаружи.