Голос Дэвида сорвался, казалось ему сложно было об этом вспоминать.
– Папа! – Эмбер запнулась.– Ты тоже полюбил...
– Ее трудно было не любить, – он снова отвернулся от нее.– Впрочем, как и всем.
Эмбер решила больше не перебивать.
– Она часто навещала нас. Когда не хватало рабочих для сбора урожая, мы принимали в нем участие, и Анна тоже. Девушка часами могла рассказывать о красоте природы и живописи. Мы конечно ничего не понимали, но ее сладкая речь похожая на журчание воды, успокаивала слух.
Эмбер всомнила картины в доме на Ричфилд Спрингс. Теперь она знала кому они принадлежат.
– Но, как и всегда, большое счастье долго не длится. Тучи сгущались, только они этого не замечали. Уильям, даже слышать не хотел о любви его дочери к простому рабочему, да еще и картежнику. Он рвал и метал. Сначала он уволил Томаса, затем и меня за пособничество.
– Но, ты же...
– Я сам до сих пор не понял в чем был виноват, – он криво усмехнулся.– Мы ушли, но история не закончилась. Томас изменился и стал много пить. Связался с плохой компанией. Начал играть в азартные игры. На тот момент ему везло. Думаю, больше всего его задели слова старика, о том что он не достоен и тени его дочери. Ведь она чуть ли не голубых кровей. И что заслуживает мужа из высшего слоя общества. Я не хотел видеть, как он губит себя. Я придложил объеденить наше скромное сбережение и начать общий бизнес. Нам повезло, вскоре наши дела пошли в гору. Мы открыли мастерскую по обслуживание японских автомобилей, которые только недавно стали завозить в Америку.
Прошло два года. Мы не стали богачами, но уже не были оборванцами. Томас предпринял вторую попытку заполучить Анну, но старик был неприклонен.
Через год, мы случайно увидели объявление в «Калифорния Дайджест» о том, что дочь известного винодела выходит замуж за сына губернатора штата. Тогда Томаса накрыла волна ярости, которую я никогда в нем не замечал. За неделю до свадбы, он собрал свою шайку из бандитского окружения и выкрал Анну из кафе, где она с подругами отмечала конец своей девичей жизни.
– Она все еще любила Томаса? – Эмбер неверила своим ушам.– Ведь прошло три года.
– Не знаю. Он исчез вместе с ней, повесив на мою шею весь бизнес. Объявился он спустя пару лет, когда все затихло и Уилиьям готов был простить дочь, лишь бы она вернулась. Тогда у них уже был годовалый Адам и сердце папаши оттаяло. Он души не чаял в внуке, но как был Томас для него ничтожеством, так и остался.
Эмбер вспомнила фотографию и газетные вырезки из статьи о смерти молодой пары в автокатастрофе. И припомнила где ей в первые довеломь услышать фамилию Томаса.
К ним приходила женщина, когда Эмбер было двенадцать лет. Она обвиняла отца в смерти некоего Миллера. Девушка подслушала разговор, но в силу своего детского восприятия не все поняла, лишь запомнила слова, которые женщина бросила уходя; " Он вырастет и отомстит тебе. Ты оставил его без отца"
– Какое отношение ты имешь к смерти Томаса и Анны? И кто та женщина, что приходила к тебе, много лет спустя?
Глава ☆ 26.1
– Ты веришь в мою причастность?
Девушка помолчала, подбирая слова, чтобы не обидеть отца.
– Хочу понять причину, по которой Адам винит тебя. Мне кажется, что я чего-то не знаю.
– Я хотел помочь. В этом лишь моя вина.
Эмбер видела боль в глазах отца. Боль, которую он прятал глубоко в себя. Сегодня Дэвид открывался для дочери совсем с другой стороны, ей довелось впервые в жизни заглянуть под маску жестокого бизнесмена, властного политика и строгого отца.
– Прости, – девушка отвела глаза — Мне не терпится узнать, за что приходится расплачиваться.
В дверь кабинета вежливо постучали. На пороге появилась Лу, которая молча внесла поднос с кофе. Расставив на столе сервиз из фарфора, она тепло улыбнулась на благодарность Эмбер и ушла.Отец отпил горячий напиток, и кажется не спешил с рассказом, растягивая гнетущую тишину.
– После возвращения, Томас подключился к работе. Мы перестали быть закадычными друзьями, теперь нас связывало лишь общее дело. Все шло неплохо. Бизнес расширялся и мы переехали в Нью-Йорк. Отец Анны предложил дочке переехать в родовое поместье Грэммов. И даже Томасу дал право там жить.
Старик конечно не простил зятя, но ему пришлось свыкнуться с мыслю, что им придется жить вместе. Уильям продолжал безумно любить свою дочь и хотел наблюдать, как растет его внук.