— Неужели? А я этого не замечаю, только вот голова немного болит.
— Ты портишься.
— Ты так думаешь?
— Конечно, думаю.
— Ошибаешься… я вовсе не был пьян.
— Откуда же эта пивная вонь в комнате?
— Не знаю… наверное, от одежды… мы ведь долго сидели.
— Опять с Кулно?
— Были и другие, но я, разумеется, остался из-за Кулно, от него никак не уйти. Говорит он вроде бы мало, больше просто так, по пустякам, зубоскалит, а у тебя все время ощущение, будто вот-вот должно произойти что-то необыкновенное.
— Кулно тоже был пьян?
— Он никогда не напивается… Да и я тоже: сижу себе да смотрю, как другие пьют, слушаю их глупую болтовню…
— И прикладываешься за компанию к бутылочке, так ведь?
— Только немножко.
— Ах, немножко! А дверь-то опять оставил открытой.
— Настежь?
— Нет, просто не запер.
— В таком случае я и впрямь был трезвее трезвого.
— Воры могут войти.
— Конечно, могут, только не такие они дураки, взять тут нечего.
— Украдут тебя самого.
— Меня оберегают ангелы-хранители. Да к тому же за меня никто и трех копеек не даст… Слушай-ка, Тикси, подойди ко мне!
— Некогда.
— Ну иди же!
— Я сказала — некогда.
— Что ты делаешь?
— Чиню твои…
— Знаю, знаю, — перебил ее Лутвей, — они в шагу распоролись.
— Пиджак тоже обтрепался.
— Вот как! Час от часу не легче!.. Ты уже давно здесь?
— Около часа.
— И все время чинишь?
— Все время.
— Где ты взяла заплату?
— Разрезала самые старые.
— Но ведь они совсем не такого цвета, как эти старые, которые «новые».
— Да, не такого, но думаю, что сойдет, из-под пиджака не будет видно заплаты.
— Золотая ты душа! Подойди сюда, я поцелую тебя.
— Не мешай!
— Протяни хотя бы руку.
— Оставь меня в покое.
— Ну хоть кончики пальцев.
— Ты мог бы еще немножко вздремнуть.
— Ну хоть мизинчик, я поцелую его, у него ноготь цветет — словно беленький подснежник распустился, я еще вчера заметил.
Девушка молчит.
— Подойди, прошу тебя, — умоляет молодой человек.
— Просишь, а сам лежишь на спине.
— Нет, на боку.
Тикси смеется.
— Так ты не подойдешь? — спрашивает Лутвей решительно.
— Нет, — отвечает девушка в том же тоне.
— Честное слово?
— Честное слово!
— Ну тогда я подойду к тебе.
— Ты с ума сошел!
— Отчего же?
— Ты ведь без… у тебя же нет…
— Чего у меня нет?.. Завернусь в одеяло и подойду.
— Но дверь не заперта.
— Ну и пусть.
— Кто-нибудь может случайно войти.
— Против случайностей человек бессилен.
— Если ты подойдешь, я убегу, и твой костюм останется нечиненным.
— Костюм бросить ты способна, этому я верю, а вот насчет убежать… убежать ты не сможешь.
— Бессовестный!
Воцаряется недолгое молчание. Затем молодой человек опять берется за свое.
— Подойди, сядь на край кровати и шей здесь, я хочу тебя видеть, хочу ощущать подле себя. Все тело словно чужое, во рту противно…
— Так тебе и надо, пей больше.
— У меня такое чувство, будто я сделал что-то гадкое… Если ты сядешь рядом, это пройдет.
Тикси от души расхохоталась.
— Ты смеешься. Неужели ты не замечала, что мне иногда нужна твоя близость?
— Никогда.
— Врешь! Подойди ко мне… прошу тебя, будь добра… Может, ты сердишься на меня за то, что я вчера опять выпил?
— Конечно, сержусь.
— Прости меня! Это Кулно виноват.
— Ах, Кулно?!
— А если я пообещаю в следующий раз не пить, тогда подойдешь?
— Нет, не подойду.
— Ты нехорошая.
— С одним условием.
— Согласен.
— Ты не станешь мешать мне работать.
— Хорошо, не стану.
— Завернешься как следует в одеяло и отодвинешь ноги к стене.
— Согласен.
— Руки тоже спрячешь под одеяло.
— Пусть будет так.
— Из-под одеяла может торчать только голова.
— Только голова.
— Погоди, я закрою дверь на ключ, как бы кто-нибудь не вошел.
— Тикси, ты прелесть!
— Еще одно условие.
— Дверь уже заперта?
— Заперта.
— Значит, больше никаких условий.
— Пусть будет так, но тогда я отопру дверь.
— Хорошо! В таком случае я запрещаю тебе чинить мою одежду.
— Так я тебя и послушалась, — возразила Тикси, заглядывая за ширму, где стояла кровать.