— Забавно.
— Не думай, будто я до того глуп, что не смогу университета окончить. Такого глупого человека и на свете нету.
— Ой, вот насмешил-то!
— Да, засмеешься тут. Вот и думаю, что же мне теперь делать. Спрашивал у Кулно совета, но ответ его известен заранее: «Прочитай Библию три раза подряд, тогда будешь знать все».
— А тебе лень прочитать?
— Разумеется, лень, лучше уж остаться в неведении.
— Знаешь что, спроси-ка у Хелене, у нее есть деньги, она знает.
— А Кулно сказал, что если мне лень читать Библию, то не остается ничего другого, как спросить у тебя.
— Он вправду так сказал?
— Да, так и сказал: «Поговори с Тикси».
— Вот видишь, он считается со мною больше, чем ты.
— Да, но я люблю тебя, — простодушно ответил молодой человек.
Маленький, с тонкими губами рот девушки раскрылся в улыбке, и ее худое смуглое лицо озарилось удивительным светом. Будто солнечный луч пробился вдруг сквозь затянувшие небо тучи и скользнул в комнату, неся с собою радость и тепло.
— До чего ты еще ребенок, — сказала Тикси с чуть слышным вздохом, — говоришь о любви так, словно это всего лишь веселое развлечение.
— Наверное, меня научили этому женщины.
— А разве тебя любили уже многие женщины?
— Думаю, что ни одна.
— Как же в таком случае они тебя научили?
— Отсутствием любви. Первая была старше меня и, конечно, умнее, она много смеялась, зубы у нее были белые и острые, как у крысы, на щеках — ямочки, больше всего она любила болтовню и сладости. Я сходил по ней с ума, а она ела мои конфеты и шоколад только потому, что я напоминал ей одну из ее подруг, ту, которая отбила у нее жениха. Но я узнал об этом слишком поздно… конфеты и шоколад были уже съедены. Я тогда бродил словно мокрая курица…
— И долго?
— Не очень долго, скоро появилась вторая. Эта была моего возраста, красивой ее не назовешь, но и некрасивой тоже, разве что несколько неуклюжей, да глаза у нее были какие-то бесцветные; я до сих пор еще помню взгляд этих глаз… по вечерам, в сумерках… нет, на это стоило посмотреть… они иной раз делались совершенно желтыми, как у черной кошки, хищно-желтыми. Я старался по ее глазам угадывать ее желания, мечтал при свете луны, а потом выяснилось, что я просто-напросто был похож на ее жениха… жених бросил ее — из-за бесцветных глаз. Я тогда впервые понял, как слепы и глупы бывают иной раз женихи.
— И чем у вас кончилось?
— Я стоял перед ней на коленях, объяснялся в любви. Вот тут-то она и сказала, что у меня нос точь-в-точь такой же, как у ее бывшего жениха, и рот такой же, и смех, и походка, и все-таки я все равно не он. Господи, какие чувства меня тогда охватили, какое отчаяние от унижения!
— И опять все скоро прошло?
— Вероятно, я уже не помню. Но после этого я долго стыдился своих брюк, меня так и подмывало сбросить их и разгуливать с голыми ляжками, босиком, в длинной рубахе, как в детстве… А теперь у меня — Хелене. Она тоже не любит меня, она думает лишь об одном: как бы ей поскорее выйти замуж, боится остаться старой девой, жаждет стать женой ученого мужа, потому что ученые мужи у нас сейчас в моде. Но с Хелене мне легче, чем с двумя первыми: она мне почти совершенно безразлична.
— Всего три? — спросила Тикси.
— Разве мало? — осведомился в свою очередь Лутвей.
— Вроде бы… для такого мужчины, как ты.
— Вообще-то их больше было, но эти три — самые главные, эти оставили след.
— И Хелене?
— Боюсь, как бы она не оставила самого глубокого следа — Хелене возьмет мою душу.
— Так, теперь все в порядке, — сказала Тикси, поднялась с кровати и положила одежду Лутвея на стул. — А ты что, и не собираешься вставать?
— Уж очень хорошо лежать вот так и думать. Подойди еще ко мне.
Девушка остановилась возле постели.