— Здесь, в дыму, ты будешь все время кашлять, — сказала Тийна. — Я устрою тебе постель на дворе, люди отнесут тебя, полежишь, пока пройдет дым.
Сначала Каарель протестовал, но потом ему пришлось уступить.
— Дом-то строишь, да только вряд ли он тебе понадобится, — сказал Каарелю один из рабочих.
Тот только застонал в ответ.
— Поверни меня так, чтобы я мог видеть дом, — сказал он Тийне. И когда его просьбу исполнили, он стал с удовольствием следить, как под ударами топора белоснежные щепки разлетаются во все стороны, падают на землю или застревают где-то на деревьях. Стены нового дома поднимались все выше.
В воскресенье утром Каарель почувствовал себя лучше, приподнялся и сел на постели. Еще в пятницу у него правый бок и нога были покрыты твердой опухолью, сейчас она немного спала, Каарель уже мог двигаться.
— Видно, начинаешь поправляться, — сказала Тийна. — Когда ты лежал под колесами, я уже думала, что тебя задавило насмерть.
— Уж сразу и насмерть! Я даже не понял, как это случилось. Камень и не очень-то тяжелый был, просто вдруг на меня слабость нашла, что я его не смог осилить, — говорил Каарель.
Под вечер в Кадака явились старики. В глазах старухи светилось злорадное любопытство.
— Пришли проведать: слышали, Каареля камнем придавило, — сказали они.
— Думали, до сих пор под камнем лежу? — спросил Каарель.
— Да, два дня пластом лежал, шевельнуться не мог, сегодня в первый раз поднялся, — отвечала Тийна, как будто не расслышав слов Каареля.
— С этими камнями всегда приключится какая-нибудь беда. Я своему старику никогда не давала с ними возиться, где ему их все с поля перетаскать, они там местами лежат словно овцы — целым стадом. Расколешь их какой-нибудь десяток, а здоровье навсегда потеряешь. Стоит ли на это силы изводить!
Каарелю показалось странным, что старуха не ищет ссоры: даже голос ее был сегодня ласковее, чем всегда. Это заставило его призадуматься. Постройка нового дома подходит к концу. Не хотят ли они переселиться в Кадака? Этого еще не хватало! И Каарель спросил вызывающе:
— У вас дело какое к нам есть или так просто пришли?
— Тебя проведать пришли, какие еще дела, — ответила Тийна.
— А что им меня проведывать, я от этого не поправлюсь, — ответил Каарель Тийне, словно стариков и не было рядом.
— Ну вот, то говоришь, что мы тебя грызем, а теперь сам… — начала старуха по-прежнему миролюбивым тоном.
— Когда зовешь вас на помощь, вы и пальцем не шевельнете, скорее к чужим найметесь на поденщину, а теперь, когда новый дом достраивается, приползли сюда, добренькими прикидываетесь… Думали, без вас дома не выстрою? Я вам только одно скажу: если вы сюда раньше и носа не показывали, то и сейчас можете убираться.
— Что они тебе плохого сделали? — воскликнула Тийна. — Ты ведь сам не допускал их раньше к тяжелой работе.
— Замолчи ты! — крикнул Каарель на жену, и его глаза злобно сверкнули. На впалых бледных щеках появились красные пятна.
— Кусайся, кусайся, пока душонка в теле, а все-таки я тебя похороню, а не ты меня. Чего с таким человеком спорить, если он уже со смертью спорит, — ответила старуха.
— А зачем ты здесь, если и спорить со мной не желаешь? Захотелось, видно, еще одной корове веревку на шею накинуть да увести ее?
— Да перестаньте вы наконец! — упрашивала Тийна. — Мать, помолчи хоть ты!
— Ступайте-ка лучше отсюда, — обратился Каарель к старикам, — иначе покою не добьешься. Вы меня уже за мертвого считаете, но и мертвого не хотите в покое оставить. Ох, нелегко в Кадака зятем быть. Не думал я, что мне здесь придется такое терпеть.
— Я тоже не думал, — буркнул старик, и в его голосе вдруг словно послышалось сожаление и сочувствие.
— Нас чертом пугают, а я теперь знаю, что человек человеку черт. Не попади я сюда, я, может, был бы сейчас здоровый, веселый. А теперь…
Каарель замолчал, опустился на постель и застонал — не то от телесной, не от от душевной боли. Остальные молчали. Старуха встала, собираясь уходить; старик, охая, поковылял за нею. Тийна утирала слезы, а маленький Атс возился на полу.
Каарель лежал пластом, сложив руки на груди. Через маленькое закоптелое оконце тусклый свет падал на его лицо, казавшееся сейчас особенно безжизненным и бледным.
X
И вот заветная мечта молодых сбылась, сколько ни издевались старики над их планами. Молодые живут в больших светлых комнатах, где настланы деревянные полы и стоит печь с дымоходом. Однако здоровье и самочувствие Каареля, вопреки его надеждам, в новом доме не улучшились. Он, правда, помогал батрачонку пахать пары и окучивать картофель, но все это делал через силу. Ему казалось, что в его теле оставил след не только случай с камнем, но и все эти годы, проведенные в Кадака. Слабость и усталость он ощущает постоянно, а душу томят дурные предчувствия, от которых ему даже во сне не избавиться. И когда Тийна время от времени намекает ему, что можно бы позвать стариков опять в Кадака, Каарель ощущает горькую досаду. Тийна делает вид, будто не замечает этого, и с женским упорством стремится к своей цели. Она никогда не настаивает, но и не отступает от того, что задумала. Она всегда одинакова — и когда встает поутру и когда вечером ложится спать. И Каарель с ужасом чувствует, что близится время, когда сопротивление его будет сломлено и вокруг него снова соберутся люди, которых он считал проклятием своей жизни.