Некоторые старики и старухи, вздыхая, со страхом и жалостью косились на дверь, за которой, кроме Кустаса и Ханса, стояло еще несколько парней.
Этого толкователя сменил юноша в очках. Гордо и решительно подошел он к столу. Юноша прочел отрывок о птицах и цветах на лугу. Говорил он самоуверенно, и голос его постепенно становился все тверже, слова все суровее. Он угрожал огнем и кипящей смолой не только стоявшим в сенях, но предвещал вечные муки всем, ибо все нарушают заповеди и забыли бога.
Слова эти произвели на собравшихся страшное впечатление. Все чаще стали раздаваться глубокие вздохи; послышались всхлипывания и мольбы о спасении. Прежний толкователь то и дело повторял: «О Иисус, Иисус, Иисус, Иисус!» — и при этом вздыхал. Сидевший рядом с ним старик перевел взгляд с печки на потолок, где паук раскинул свою паутину, чтобы поймать мошку и сожрать ее на виду у молящихся; глаза мужчины по-прежнему выражали младенческую радость и счастье, только вроде бы слегка помрачнели. На его высоком лбу обозначились мелкие скорбные морщинки.
А жестокий судья продолжал метать громы и молнии; с его уст сыпались самые страшные слова. Сами слова были обыденные, но произносились они с такой силой, в таком горячечном исступлении, что поражали слушателей. Судья повелел грешникам пасть на колени и единодушно молить господа о милосердии. Вздохи, взывания к господу Христу, агнцу божьему, Иисусу и т. д. становились все громче. Раздавались рыдания и вопли. Плакали и старики и молодые.
Утирала слезы и лийвамяэская Анна. Сидевшая рядом с ней красивая девушка всхлипывала; губы ее шептали слова, которых Ханс не мог разобрать, как ни прислушивался.
— Вы, черви ползучие, падите ниц перед своим разгневанным господом, взывайте к нему, молите, чтобы он сжалился над вами. Бремя грехов ваших так велико, что солнце померкнет, дождю не будет конца, все мы умрем с голоду, а этот дом вместе с небосводом и светилами небесными обрушится на нас и раздавит всех, превратит в пыль и прах… — гремел оратор.
И все пали ниц, многие даже распростерлись на полу и стали кричать, стонать, молиться и взывать к богу. Красивая девушка громко кричала, ее голос перекрывал все голоса. Когда она на минутку подняла голову, Ханс увидел, что глаза ее красны от слез, рот перекошен, словно от невыносимой боли, лицо пылает.
Крики и стенания заглушал громкий голос обличителя, повторявшего все те же угрозы и проклятия. Из угла доносилось: «О Иисус, Иисус, Иисус, Иисус!» — и при этом восклицавший каждый раз поднимал голову и окидывал комнату испытующим взглядом, как будто хотел убедиться — все ли молящиеся пали ниц и вопят. Этот испытующий взгляд неизменно скользил и по стоявшим в дверях грешникам, и тогда в нем вспыхивал насмешливый, почти дьявольский блеск.
Долго раздавались вопли и стенания. Наконец оратор умолк. Он, как видно, выбился из сил. Возвращаясь на место, он важно поглядывал по сторонам, точно гордился тем, что слова его вызвали столько вздохов, рыданий и воплей.
Еще два или три брата, на которых низошла благодать, выходили толковать слово божье, но большого впечатления на молящихся они не произвели. После них к столу опять подошел учитель. Все повернули к нему испуганные лица; собравшиеся знали, что это означает, когда учитель вторично подходит к столу. В его движениях сквозила твердая воля, жажда мести и борьбы. Он читал о плевелах и пшенице, о фарисеях и о крещении водой и духом. Потом начал толковать этот текст. В голосе оратора звучали беспощадность и жестокость; рот его казался жерлом огнедышащей горы, извергающим пламя и кипящую лаву. Люди снова пали ниц. Крики и стенания стали отчаянными. И на их фоне, как и прежде, раздавалось равнодушное и холодное:
— О Иисус, Иисус, Иисус, Иисус! О Иисус, Иисус, Иисус, Иисус!
Люди вскакивали, воздевали руки к небу, скрежетали зубами, ломали пальцы и молили бога о милосердии, но он не слышал их. Казалось, здесь распростерты на земле семьсот жрецов Ваала, они совершают кровавое жертвоприношение и пляшут вокруг костров, но Ваал не слышит их — он погрузился в сон или перенесся в иные страны.
Однако проповеднику и этого было мало. Он заявил, что среди братьев и сестер есть грешники, к которым бог уже давно взывает, но они до сих пор не вняли зову его. Бог и сегодня взывает к ним, поэтому они должны подойти к столу и покаяться перед братьями и сестрами в грехах своих, чтобы все сообща могли помолиться о ниспослании на них благодати святого духа.