И вот из распростертых на полу людей поднялись четверо, все женщины, в том числе красивая девушка, ранее сидевшая рядом с Анной. Все четверо упали к ногам учителя.
Начались новые мольбы, новые стенания, вздохи, крики, вопли и вой, заламывание рук. Казалось, наступила минута библейских адских мучений с кипящей смолой и огнем, с рыданиями и скрежетом зубовным. Долго длилась молитва, но бог, как видно, все еще не хотел отпустить кающимся их грехи. Оратор придал своим словам предельную силу. И вот господь подал знак, что услышал молитву братьев и сестер: красивая девушка, с выражением бесконечной муки и отчаяния на лице, словно собрав последние силы, воздела руки к небу и, заломив пальцы, так что они хрустнули, без чувств повалилась на пол.
— О Иисус, Иисус, Иисус, Иисус! О помазанник, агнец божий! — послышалось бормотание старика.
Оратор возвестил, что святой дух излил свою благодать, что бог услышал их молитву. Вопли, стенания и мольбы прекратились, но еще долго то здесь, то там раздавались рыдания и вздохи. Они напоминали всхлипывания ребенка после долгого плача. Впавшую в беспамятство девушку унесли в соседнюю комнату. Все вздохнули с облегчением.
— Не желает ли брат, прибывший к нам издалека, поделиться с нами своим хлебом духовным? — спросил насмешливо улыбавшийся старик, искоса взглянув на мужчину, сиявшего младенческой улыбкой. Несколько братьев и сестер присоединились к его просьбе. Приезжий брат, блаженно улыбаясь, подошел к столу. Он окинул собравшихся ободряющим взглядом, так как кое-кто все еще продолжал всхлипывать.
Начал он с того, что ему нечего сказать здешним братьям и сестрам, ибо, как ему кажется, вера их крепка и благодать святого духа изливается на них щедро. Но здесь говорилось, главным образом, о страданиях верующих, он же хочет сказать несколько слов о том, что ждет их в раю, как хорошо господь кормит и поит чад своих.
— О Иисус, Иисус, Иисус, Иисус! — раздалось из угла.
— Пусти нас, боже, на пастбища свои! — вздохнул юноша в очках.
— Укажи нам, господи, путь туда, где земля истекает молоком и медом! — прошептал учитель.
— О боже милосердный! — вздохнула лийвамяэская хозяйка. «Хоть бы сено сухим убрать!» — мысленно добавила она.
И много еще разных вздохов и пожеланий слышалось со всех сторон. Приезжий проповедник прочитал отрывок о том обещании, которое господь дал Моисею, и о земле, истекающей молоком и медом.
— Как милостив и щедр ты, о господи, к чадам своим! — прошептал кто-то.
Оратор начал толковать писание. Голос его звучал умильно, сладко, вкрадчиво и утешительно. По его лицу разлилась улыбка искренней радости и счастья, глаза лихорадочно блестели. Он говорил монотонно, но плавно; слова текли непрерывным потоком; уста его стали как бы источником, из которого изливалось вечное блаженство, сладость и счастье. Из толпы молящихся раздавались возгласы благодарности, восторженной похвалы и одобрения. Люди со счастливой улыбкой смотрели на оратора, взгляд которого был устремлен куда-то в пространство. Голос его сделался еще мягче, слова утешительнее, лицо счастливее.
— Преклоните колени, возблагодарите и восхвалите господа своего за те блага, которые он нам посылает! — говорил оратор.
Под радостный шепот и возгласы народ опустился на колени.
— Он поведет нас туда, где нет ни сильных холодов, ни палящего солнца, — продолжал проповедник. — Там вечно царит ласковое тепло. Сотни радуг украшают там небо, и ангелы божьи непрерывно поют, играют и пляшут на них, подобно Давиду перед ковчегом завета. Мы будем жить у молочной реки, текущей в кисельных берегах. Мы будем купаться в меду и запивать им манну небесную. Течет там также золотая река в серебряных берегах, и мы будем плавать по ней в жемчужных ладьях и восхвалять господа своего тысячами уст. Наша хвала разнесется по всему свету, и все будут дивиться нам и слушать нас. И голоса наши зазвучат, как трубы, от которых пали стены Иерихонские, как небесные колокольчики, растапливающие лед. Ангелы божьи и херувимы будут оберегать нас от бедствий и холода. Мы неустанно будем восхвалять господа, будем дни и ночи петь ему осанну. А он станет изливать на нас свою благодать, манну и молоко…
Говорил оратор долго, часто повторяя одни и те же слова и мысли, но с каждым разом они звучали все приятнее, удивительнее и загадочнее. На собравшихся это произвело необыкновенное впечатление. Они воздевали молитвенно сложенные руки и восхваляли всевышнего. Они радовались счастью, которое когда-нибудь выпадет на их долю, хотя сейчас их удел — голод и мучения. И они смеялись и плакали от радости.