Алдия недоверчиво уставился в лицо нового знакомого. Как это понимать?..
— Я тоже ищу здесь ответы. — Навлаан оглянулся через плечо на уходящие в багровый сумрак ряды стеллажей. — Не всё из того, что спрятано здесь от глаз непосвящённых, есть безусловное зло. Тут ты прав. Но всё же любое знание — даже то, которое не является официально запрещённым, попав в неподходящие руки, превращается в опасное оружие. И чаще всего тот, кто вызывает к жизни некие могущественные силы, не способен их контролировать.
— А что ищете вы?
— То же, что и ты — путь к бессмертию, — просто ответил Навлаан.
Алдия хотел было выпалить первое, что пришло на ум: «А давайте искать вместе!», но что-то во взгляде нового знакомого удержало от этого порыва. Алдия лишь сдержанно кивнул и покосился в сторону выхода, показывая, что готов смиренно последовать за проводником на свободу. С честью или с позором — это уж как посмотреть.
Навлаан удовлетворённо кивнул — от него не укрылась эта короткая внутренняя борьба в сознании мальчишки — и, развернувшись, жестом приказал следовать за ним.
Это была первая встреча будущего королевского архимага с таинственным Навлааном-чернокнижником, который быстро сделался одним из кумиров юного Алдии. О Навлаане говорили везде и постоянно. Навлаан открыл новый источник силы… Навлаан создал невиданной мощи заклинание пиромантии… Навлаан повздорил с деканом и получил пять суток карцера. И так далее и тому подобное.
И тем более странными на этом фоне казались слухи совсем иного содержания.
Навлаан тайком вывел из университетских лабораторий и отпустил на все четыре стороны группу носителей Проклятия, которых готовили к экспериментам по выжиганию Тёмной метки.
Навлаан с боем отобрал у студентов-медиков и собственноручно вылечил раненого, доставленного при смерти в прозекторскую медицинского факультета.
Навлаан в течение трёх дюжин дней прятал у себя в комнатушке троих дезертиров с Корабля Нежити, пока их не перестали искать.
Алдия по привычке, сформировавшейся уже в те времена, тщательно проверял любые слухи, пользуясь и обычными методами — опросом свидетелей, изучением улик — и магическими: чтением мыслей и «считыванием» следов прошедших событий. Все слухи были правдивыми — все! Это обескураживало и разжигало любопытство, которое и так полыхало жадным пламенем с той самой памятной встречи в запретном архиве.
Алдия был любопытен и впечатлителен тогда. И очень рад был сейчас, что изжил эти черты характера, как постыдные дурные привычки.
Хотя насчёт любопытства он всё же не был уверен до конца. Возможно, эта мучительная, болезненная жажда новых знаний, неутолимая потребность в поиске ответов на вопросы и всё более сложных вопросов — это и есть то самое наивное юношеское любопытство, просто претерпевшее уродливую трансформацию, как и всё прочее в этом мире, что соприкасалось с больной душой нынешнего королевского архимага?
Алдия постоянно наблюдал за Навлааном. Можно сказать, шпионил. Тратил на это едва ли не столько же времени, сколько на поиск способов добраться до нужных ему сведений из закрытого архива. Он был уверен, что исследования Навлаана непременно приведут его, Алдию, к тем самым результатам, к которым стремится он сам. Он чувствовал в Навлаане нечто такое, что ощущал и в себе, но во много раз превосходящее по силе и яркости. Какое-то пламя, опаляющее душу, но не выжигающее её, подобно Тёмной Метке, а напротив, крепче сплавляющее с бренной оболочкой.
Навлаан был (казался?) единственным близким Алдии по духу существом во всём мире. Кроме брата, разумеется. И Алдия поставил перед собой цель: стать достаточно искусным и могущественным магом, чтобы Навлаан согласился взять его в напарники или хотя бы в ученики.
Прошло несколько лет. За это время Алдия, и без того всегда отличавшийся прилежанием и бешеной работоспособностью, под влиянием своей новой навязчивой идеи с успехом завершил обучение на первой и второй ступенях, блестяще сдав итоговые испытания. И предвкушал переход на новый уровень. В те таинственные, закрытые для непосвящённых лаборатории и книгохранилища, где работали и обучались адепты третьей ступени. И, конечно, надеялся вскоре встретиться там с Навлааном — и каким-то образом непременно доказать ему, что он, Алдия, тоже чего-то стоит.
Но тут Навлаан покинул университет. Внезапно, поспешно и на фоне какой-то суматохи.
Вихрь слухов, порождённых поспешным отъездом одного из лучших и самых перспективных студентов академии, Алдия так же, как и прежде, тщательно изловил и проверил. И то, что он узнал, изрядно вывело его из равновесия.
Навлаана изгнали за чернокнижие.
За использование в стенах академии тех самых техник тёмной магии и порчи, описания которых хранились в закрытом архиве и были запрещены к прочтению, а уж тем более к применению на практике.
Причём о случаях проведения Навлааном этих ритуалов и использования запрещённых заклинаний повествовали уже не слухи, а многочисленные свидетельства вполне заслуживающих доверия лиц, находившихся в здравом уме и твёрдой памяти, хотя и изрядно перетрусивших.
Навлаан стал истинным тёмным магом. Профессора на прямые вопросы о нём отвечали, отводя взгляды, что рассудок бедного студента, похоже, не выдержал гнёта обретённого им могущества. Навлаан стал безумцем. В попытках облагодетельствовать человечество — тем путём, которое он считал правильным и благородным! — маг окончательно утратил представления о границах допустимого. И посчитал, что творимое им зло с лихвой уравновесится тем результатом, к которому он был готов привести человечество.
Навлаан, по слухам, победил смерть.
Однако, как Алдия узнал много позже, отнюдь не тем способом, которого пожелал бы для себя сам восторженный почитатель его таланта.
Навлаан исчез из академии, из Мельфии — и постепенно из памяти людей. До тех самых пор, когда его имя снова прогремело по всему миру в том же самом контексте — «чернокнижник», «изгой», «безумец».
До Алдии, который к тому времени уже давно окончил академию, мирно жил в только что построенном замке Дранглик и оборудовал лабораторию своей мечты, дошли слухи о том, что в соседнем государстве некий тёмный маг превратил целую деревню в секту последователей своего отвратительного культа и совершал там жуткие ритуалы и жертвоприношения, сначала умерщвляя, а затем возвращая к жизни людей. При этом воскрешённые мертвецы вели себя не как живые люди и даже не как нежить: они ничем не напоминали себя прежних, а просто становились послушными воле оживившего их мага.
Правитель того государства послал в злополучную деревню отряд рыцарей-магов и солдат, приказав уничтожить гнездо чернокнижия. Вендрик хотел было предложить помощь Дранглика, но таковая не потребовалась: отряд тамошнего короля справился своими силами, и деревня вместе со всеми заражёнными Тьмой жителями была сожжена дотла. Вернувшись домой, рыцари доложили своему правителю, что глава культа также погиб в пламени.
Однако Алдия знал, что это не так.
Только услышав самый первый рассказ о том, что именно происходит в проклятой деревне, он немедленно, не докладывая брату, отправился туда. И успел вовремя: среди раскалённых, как недра древнего Изалита, догорающих останков деревни, в вихрях искр и чёрных хлопьев сажи, среди рушащихся строений и скрюченных обгорелых мёртвых тел он всё же нашёл одного живого человека. Великий чернокнижник Навлаан стоял в центре деревенской площади, не обращая внимания на тянущиеся к нему языки пламени, и молча озирался по сторонам.
— Скорее! — вскрикнул Алдия, запуская вперёд себя водяной смерч. Остатки рухнувших ярмарочных навесов под ногами зашипели, чернея. В воздухе резко запахло умирающим огнём.