Чернокнижник смотрел на неё будто бы из невыразимого далека — и взглядом тянулся к ней, но неведомые силы уносили его всё дальше, не давая ни малейшего шанса на возвращение.
— Теперь я понимаю, — тихо и так печально, что у Шаналотты перехватило дыхание, сказал он, — какую ошибку я совершил, когда отверг предложение Алдии работать вместе. Возможно, мы смогли бы… создать вас намного раньше. И такая хранительница появилась бы не только у него, но и у меня. И, возможно, всё сложилось бы иначе… — он порывисто поднялся из-за стола, но теперь уже Шаналотта схватила его за руку.
— Что вы имеете в виду? — спросила она умоляюще. — Объясните…
Навлаан неохотно сел.
— Вы, госпожа, — дитя дракона, — сказал он. — Ваша вторая сущность несёт в себе ту частичку, которой недостаёт людям для того, чтобы стать совершенными существами, какими они должны были быть. Частичку Пламени. Вы призваны восстановить то, что когда-то разрушил Повелитель Света. Что есть Первородный Грех? Это грубое бездумное нарушение предначертанного порядка вещей. И все пострадали от него, не только люди. Драконы утратили свою сущность и выродились. Гиганты пали жертвами Греха — пусть и косвенно; король Вендрик истребил их и осквернил их святыни в поисках исцеления от Проклятия нежити. А что же сами люди? Те, кто должен был стать новыми хозяевами мира, превратились в жалкие оболочки, преследующие призрачные цели! Все существа в этом мире оказались запертыми внутри порочного круга — цикла Возжигания! А если Пламя погаснет? Наступит Тьма — и потребует своё. Она вытянет из людей души, которые им не принадлежат! Люди — не те, кем должны быть! Почему же этого никто не понимает?.. — Навлаан, словно бы выгорев изнутри, сгорбился и осел на стуле, закрыв лицо рукой.
Шаналотта, оцепенев, слушала его и не могла поверить тому, что слышит. Она знала, какова была цель того эксперимента, в результате неудачного исхода которого она появилась на свет. Но она даже не предполагала, что её появление — её сотворение — входило в изначальные планы Алдии.
— Зачем я ему понадобилась? — она с трудом узнала собственный голос.
— Вы слышали о Кострах Нежити? — Навлаан убрал руку от лица, и Шаналотта увидела, что лицо его будто бы подёрнулось налётом пепла. — О том, какую роль они играют в возжигании Первородного Пламени, а следовательно — в продлении Эры Огня?
— Знаю, — кивнула Шаналотта. — Меня воспитывала бывшая Хранительница Огня.
— Вот как, — Навлаан удивлённо качнул головой. — Не знал, что Хранительницы Огня бывают бывшими. И где же тот Костёр, который она оставила?
— Этого я не знаю. Почему вы спрашиваете?
— Неважно. А скажите, ваша… нянька, или кем вы её считаете, — пришла сама или её нашёл Алдия?
— По правде говоря, и этого я не знаю. Мне кажется, что она жила здесь всегда.
— Это может оказаться важным, — задумчиво пробормотал Навлаан. — Я могу как-то увидеться с ней?
Шаналотта насторожилась.
— Это вам лучше уточнить у Алдии, — сказала она, наблюдая за выражением лица чернокнижника. В какой-то момент ей показалось, что человек, с которым она начинала беседу и который удержал её за руку за столом, тихо и незаметно покинул своё место, и его мгновенно занял кто-то другой. Тот, чьё лицо в сером утреннем свете казалось маской, слепленной из лёгкого серого пепла.
— Да, конечно, — Навлаан встряхнулся и, казалось, немного пришёл в себя. — Просто… Настоящая Хранительница Огня! Их почти невозможно встретить, если ты не нежить… Вернее, если ты не нежить, охотящаяся за силой душ, — с усмешкой уточнил он, покосившись куда-то на своё левое плечо, и Шаналотта поняла, что именно там под одеянием мага скрывается метка Проклятия. — А тут такая возможность! Впрочем, я пойму, если она сама не пожелает встречаться со мной. Учитывая, к какой магической традиции я принадлежу… И, как бы то ни было, — он цепко глянул на девушку, — если к вам с рождения была приставлена Хранительница Огня, это, скорее всего, означает, что вас готовили к той же роли. В вас есть сродство с Пламенем. Вы наверняка способны поддерживать Костры и питать их силой душ, которые вам приносили бы.
Шаналотта содрогнулась.
— Отдавать Пламени души убитых… — прошептала она.
— Души чудовищ, демонов, людей и богов, — жёстко сказал Навлаан. — Ради великой цели — не позволить Первородному Пламени угаснуть. Не впустить в мир Тьму и не отдать ей души всех людей. Всех без исключения! Вы бы отказались?
— Я… не знаю, — Шаналотта растерянно посмотрела на чернокнижника. — Я не думала об этом.
— Подумайте. Возможно, уже в ближайшее время вам придётся принять решение… На чьей вы стороне.
После этого и до самого окончания трапезы не было произнесено ни слова. Шаналотта с трудом заставила себя хотя бы чуть-чуть поесть — и, пробормотав извинения, покинула столовую. Быстрым шагом, то и дело переходя на бег, она спешила в крыло цитадели, где находились покои Алдии… И чем ближе она подходила, тем сильнее тревога стискивала грудь.
Холодно… Она чувствовала холод. И хотя ей было жарко от быстрой ходьбы, холод сковывал движения, мешая идти. Чем ближе, тем холоднее… Чем ближе, тем медленнее шаг.
Внутри заворочался, расправляя затёкшие крылья, дракон.
«Не приближайся к нему. Это опасно».
Шаналотта положила руку на резную ручку двери.
— Алдия…
— Оставь меня. Уходи… Прошу. Не сейчас, — донёсся сквозь толстые дубовые створки глухой голос. Шаналотта застыла, вслушиваясь. В спальне было тихо. Ни разговоров, ни звука шагов. Но девушка отчётливо ощущала за дверями чьё-то чужое присутствие. И почему голос Алдии словно бы… двоился?..
Рейме. Давно.
Капитан королевских мечников уже почти забыл, какие чувства охватили его в тот момент, когда он заметил на груди Метку Проклятия. Это было так давно, что сейчас Рейме помнил только крики ярости, бурые мазки на стенах — и вроде бы потом он несколько дней шипел от боли, натягивая перчатки. А может, это и не воспоминания вовсе. Рейме понимал, что его реакция наверняка была такой — и легко мог заменить память воображением.
Впрочем, сейчас он думал о Проклятии скорее как о благословении — как иначе он смог бы прожить столько лет, давно перешагнув за пределы среднего срока человеческой жизни, но всё ещё оставаясь молодым и полным сил, как тогда? Им с Вельстадтом крепко досталось по пути в Дранглик. Впрочем, хитроумный клирик и на родине — в священном городе Шульва — чудом не лишился жизни. А ведь тогда он ещё не был нежитью… Проклятие настигло его в дороге, когда он покидал город, из священного прекратившийся в проклятый, тонущий в отраве, криках ужаса и мёртвых телах.
Шульва зародилась как святилище, которое возвели над спящим Древним Драконом, а позднее разрослась в огромный величественный город, жители которого поклонялись Дракону как божеству, дарующему благословение их домам, и даже не представляли, насколько они близки к истине. Почти никто в Шульве, за исключением королевской четы и нескольких десятков посвящённых, ставших ядром культа поклонения Дракону, не знал о том, что в недрах земли под городом находится огромный резервуар с ядом. В незапамятные времена дракон, которого служители святилища, не знающие его настоящего имени, нарекли Сином, зачем-то спустился под землю и, наглотавшись ядовитых испарений, впал в некое подобие сна или беспамятства. Впрочем, это были лишь предположения; по другой версии, которая гораздо больше нравилась Рейме, дракон по собственной воле пожертвовал собой, чтобы не позволить яду разлиться по поверхности.
Но как бы там ни было, а дракон своим телом впитывал поднимающиеся снизу потоки и пары яда — и спал уже много веков. Король Шульвы, Редег, приказал охранять убежище дракона днём и ночью, а Элана, королева, со своими прислужницами днём и ночью пели для дракона странные колыбельные на мёртвом языке, оберегая сон несчастного древнего существа.