— В любом случае, Пламя нужно возжечь, — решительно сказала Шаналотта. Рейме посмотрел на неё — и увидел уже не робкую девушку из домочадцев Алдии, не загадочное существо с разноцветными глазами, говорящее словами Древнего Дракона, а ту, для кого возжигание Пламени — вопрос первостепенной важности. Хранительницу Огня. — Ты потерпел поражение, отец. Ты не нашёл способ исцелить мир от Проклятия Нежити. А значит, у нас только один выход — новая отсрочка. Возможно, в следующую тысячу лет человечеству повезёт больше.
— Вот как ты… — начал Алдия, но не договорил и только сокрушённо покачал головой.
— А ты можешь предложить что-то другое? — жёстко сказала Шаналотта. — Сейчас, когда у нас осталось так мало времени? Или же его уже совсем не осталось…
— Да… Да. — Алдия наклонил голову, словно пытаясь спрятаться от взгляда своего нечаянного порождения. — Но всё же я предлагаю хотя бы попытаться разыскать Короны. И тогда у Вендрика появится шанс уцелеть.
— А что если, пока мы ищем короны, — Рейме с облегчением отметил это «мы», надеясь, что в речи девушки это не просто оговорка, — Нашандра полностью подчинит себе Вендрика? А что если она сумеет убить его и высвободить силу Душ, чтобы они не достались Пламени, пока не придёт новый Избранный? А это может занять не одно столетие…
— У нас нет ни одного надёжного источника сведений, мы ничему не можем верить. — Алдия сел прямо, голос его обрёл былую звучность и твёрдость. — А это значит — мы будем действовать так, как я посчитаю нужным! Или кто-то здесь решится возразить мне? Кто-то готов взять на себя роль командира и сместить меня с этого поста? — он обвёл взглядом собеседников.
Рейме, похолодев, быстро глянул на Навлаана, но тот едва заметно покачал головой, успокаивающе улыбнувшись.
— Нет, это не Тьма, — усмехнулся Алдия, заметив этот быстрый обмен взглядами, — это всего лишья, герцог Алдия, придворный архимаг короля Вендрика, и моё намерение защищать брата до последнего вздоха.
— Тут я с тобой полностью согласен, — пробормотал Рейме.
— Вот и хорошо. Значит, действуем по моему плану. Рейме, ты отправляешься в Железную Цитадель на поиски короны короля Фируса. После того как он стал демоном, корона, возможно, скрывается где-то в руинах замка. Я пойду в Элеум Лойс на поиски короны Мейвела. Только сначала проведу ещё один эксперимент. Я долго откладывал его, надеясь, что удастся обойтись без таких мер… Но, пожалуй, больше медлить нельзя.
— Что за эксперимент? — заинтересовался Навлаан.
— Я потом тебе расскажу, — быстро сказал Алдия. Рейме показалось — или при этих словах архимаг и вправду бросил испуганный взгляд на дочь?..
Шаналотта. Сейчас
Рейме отправился в Железную Цитадель. Навлаан вернулся к своим экспериментам и почти не покидал лаборатории. Алдия просто исчез и не появлялся два дня. Шаналотта уже устала беспокоиться и просто старалась занять себя — неважно чем, лишь бы устать до отупения и провалиться в сон.
Вот только сны по-прежнему не радовали.
И почему она, столько лет спасая отца от кошмаров, так не научилась бороться со своими собственными? Что за чудовищная несправедливость?..
Теперь в её сны вплетались безумный смех Алдии, невыносимая боль, терзающая грудь и спину, словно тело Шаналотты прибито к стене толстым заострённым колом. И дикий нечеловеческий крик, рвущийся из горла — из её собственного горла.
Крик дракона?..
Дошло до того, что девушка подкараулила в коридоре чернокнижника и шёпотом попросила у него какое-нибудь снадобье, позволяющее спать без сновидений. В ответ Навлаан только печально покачал головой.
— Если такое снадобье и существует, мне оно неизвестно. Вы можете добиться более крепкого сна, но это просто будет означать, что, если кошмары вздумают навестить вас, вам будет сложнее проснуться. Сны — это часть нашего проклятия. Не того, что несёт Тёмная Метка, а проклятия Тёмной Души. Проклятия родиться и прожить свой век человеком.
Он вдруг покачнулся и тяжело оперся на подоконник. Шаналотта испуганно шагнула ближе, но чернокнижник слабым жестом отстранил ее.
— Я — нежить, — тяжело выговорил он, глядя в шуршащую дождём темноту. — Я более, чем кто-либо может представить, мечтаю об избавлении от Проклятия. Метка грызёт, грызёт душу и тело, безостановочно… — Он провел рукой по лицу. — Но я постоянно думаю: а что означало бы избавление от Проклятия для меня? — Навлаан вдруг резко развернулся и шагнул ближе к Шаналотте. Инстинктивно отшатнувшись, девушка невольно подумала, что, будь чернокнижник живым, она ощутила бы тепло его дыхания. — Чего я жду от экспериментов Алдии, как ты думаешь? — глаза Навлаана сверкнули яростью и отчаянием. — Я жду одного — возможности умереть! Умереть человеком, а не… — чернокнижник снова отвернулся и уставился в ночь за окном.
Шаналотта, оцепенев, смотрела на него — и ощущала почти такой же холод, как в своих кошмарах, где она в одиночестве стояла посреди ледяной пустоши.
Вот что они испытывают…
Проклятие Нежити.
Не-жизнь.
Но и не-смерть.
Может ли жизнь радовать того, от кого даже смерть отреклась?..
— Алдия призывает на себя Проклятие, — глухо заговорил Навлаан. — Он надеется, что, став нежитью, подарит себе время для поиска исцеления. А я теперь понимаю, — в голосе тёмного мага зазвучала какая-то детская обида, — Проклятие не дарит время. Оно лишает нас времени! Мы больше не движемся от рождения к смерти. Мы не плывём в потоке времени, а застываем в одной точке. Как утёс посреди русла. Но поток всё равно рано или поздно источит камень. И мы исчезнем. Навсегда. Весь человеческий род исчезнет. Всё напрасно…
— Не отчаивайтесь, — мягко сказала Шаналотта. У неё самой на душе сейчас лил такой же ледяной, серый и беспросветный дождь, как за окном, но она не могла не проникнуться сочувствием к сломленному страхом и тоской Навлаану. — Может, отец ещё успеет…
— Не думаю, — с горечью сказал чернокнижник. — Тьма всегда переигрывает свои порождения. На то она и родитель, чтобы быть сильнее и хитроумнее детей.
— Его уже никак не спасти? — холод стиснул сердце с удвоенной яростью.
Навлаан обернулся и посмотрел в глаза Шаналотте.
— Ты винишь меня в том, что случилось с Алдией, — сказал он с горькой усмешкой. — Что ж, это вполне логично. Моя репутация… Говорит сама за себя. Но Алдия когда-то поверил мне. Он увидел то, что не хотели видеть другие. То, что намерения мои означали на самом деле. Я не хотел приносить в жертву никого, кроме самого себя. Но я не учёл… — Навлаан вдруг замолчал и поднёс руку к горлу. Лицо его исказилось, как от боли. Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул с каким-то странным присвистом.
— Чего вы не учли? — нетерпеливо спросила Шаналотта.
Навлаан опустил руку и глубоко вздохнул.
— Я думал, что научился договариваться с Тьмой. Думал, что, если соглашусь на её условия, она будет играть честно. Я переоценил… Сильно переоценил себя. И её — как достойного противника. Сейчас мне даже странно вспоминать… Каким я был наивным. И это я, проживший на свете не один человеческий век! Но Тьма слишком хорошо знает нашу природу. Потому что она и есть наша природа. Грандаль был прав… — Навлаан закашлялся и замолчал.
— Кто такой Грандаль?
— Грандаль Идущий во Тьме, — сказал Навлаан, отдышавшись. — Это единственный из известных мне магов, кто признал Тьму и добровольно отдался ей. И он проповедует, что Тьма — это не ужас и не гибель, а что-то вроде материнского чрева для каждого человека. Нужно почитать породившую тебя мать, и тогда тебе воздастся по заслугам.
— И его Тьма не разрушает?
— Нет, он, похоже, и в самом деле научился ладить с ней. К сожалению, поладить с ним самим почти невозможно. Я смог выпросить у него только одно заклинание. И оно как раз помогает защититься от Тьмы… Странно.