Миша едва успел отскочить назад и оттащить Катю от проёма. Жуткий отряд побежал вслед за незнакомцем в полнейшей темноте, словно им не нужны были никакие источники света.
– Господи, что происходит? – чуть слышно причитала Катя.
Вдали слышался топот, пыхтение и яростные крики. Эхо множило стократно эти чудовищные звуки. Но внезапно далеко впереди сверкнули три яркие вспышки, сопровождаемые мощными хлопками. И всё разом стихло.
– Он их застрелил… – прошептал Миша.
На миг повисла тишина. Гул выстрелов стих.
– Эй, щеглы, вы живые? – донёсся голос незнакомца.
Так к их маленькому отряду примкнул Борис – прожжёный одиночка. Он тоже искал дорогу на восток, но вместо этого набрёл на группу странных людей, не отличающихся гостеприимством. В потасовке, завязавшейся в коллекторе, он – как казалось вначале – отделался лёгкой царапиной, но сумел уложить четверых и сберечь один патрон. Оценив его умения, Миша предложил остаток пути проделать вместе. Мужчина согласился.
Часть их совместного пути прошла довольно гладко, пока путники не набрели на нижний уровень злополучной станции очистки, где их как будто уже поджидал вооружённый отряд. Несколько минут беготни по извилистым коридорам, прятки в темноте, и вот они в безопасности – в тесной каморке с покойником.
Не самый лучший из дней на Мишином веку. Что до Бориса – ему судьба преподносила и не такие подарки. На левой руке у мужчины остался только большой и указательный пальцы.
* * *
Сколь ни богаты были запасы, троим их надолго не хватит, это было ясно. Ели по чуть-чуть, растягивали изо всех сил, но в конечном итоге все стратегические запасы иссякли, а засада продолжалась. Ко всему прочему, престарелые хлебцы, оставленные на самый конец, рассыпались в труху от одного прикосновения, а на вкус оказались редкостной гадостью, после которой неимоверно хотелось пить, а ещё больше - кашлять.
Лазутчики утешали себя тем, что вот уже совсем скоро им удастся вырваться из окружения, покинуть ненавистное убежище. Часик-другой - и всё. Но вскоре стало ясно, что надежды тщетны. Технический этаж, не имеющий на первый взгляд никакого стратегического значения, охранялся гораздо тщательнее, чем можно было подумать.
Каждые три часа охрана менялась местами. Каждые шесть часов происходила пересменка. В коридоре рядом с убежищем то и дело разносилось эхо чьих-то шагов, отрывистые голоса и обрывки радиопереговоров, на основе которых складывалось впечатление, что скоро здесь станет ещё больше народу.
Через день на этаже провели освещение. Долго шелестели катушки разматываемых проводов, где-то неподалёку шипела сварка, искрили электрощитки. А затем в щель под дверью пробился луч холодного света и никогда не гас. Жизнь зарождалась и била ключом.
Солдат становилось всё больше и они откровенно скучали. Резались в карты, выпивали, устроили тир в одной из подсобок, где палили по самодельным мишеням. Грохот, смех и топот не смолкал с утра и до самой ночи. А по ночам скучающие вояки слонялись по коридорам и шугали крыс. Пока у Бориса ещё работали старые механические часы – то есть первые четыре дня – он подробно отслеживал все перемещения охраны по этажу, стараясь поймать наиболее благоприятный момент для вылазки.
– И угораздило же нас сюда сунуться, – ворчал он, – Такое ощущение, что они только теперь и зашевелились. Стоял себе склад пустой, а мы им дорожку и показали. Теперь ни за что отсюда не свалят, черти!
– Думаешь? – спросил Миша.
– Ага. Тут разруха стояла, когда мы прибежали. Ни кордонов, ни охраны. Они об этом месте может и не знали совсем. Потому нас и не нашли. Зато других отловили достаточно. Спрашивается - как прошмыгнули? А это не они прошмыгнули, а солдатня. На кой им ляд эта дыра - пойди пойми. Но вот только теперь мы в самом центре этого змеиного гнезда.
– Значит будем ждать, - решительно заявил Миша.
– Ага, жди-жди, малец, - прохрипел Борис.
Что им оставалось делать? Миша превыше всего ставил свою миссию, да и Борис не торопился на тот свет, а путёвка туда всем троим была обеспечена. Так прошло четыре дня. Четыре дня в промозглом мраке и нарастающем голоде. За временем уже никто не следил, всё и так было понятно, по перемещениям снаружи. Все темы для разговоров были исчерпаны, все доступные варианты спасения были просчитаны. Ситуация не улучшалась.
Голод и страх, мучительная неопределённость, растущая слабость и отчаяние – таковы были их развлечения в холодной сырой комнате со вздувшимся трупом, который, казалось, тоже не желал оставаться в стороне и старательно вносил свою лепту в истребление непрошенных гостей.