Мертвец превратился в сплошную кашу. Конечности обрели свободу от тела и вывернулись под странными углами. Миша старался не глядеть под ноги. Внизу всё хлюпало и чавкало, пока он брёл к столу. Карты лежали в кармане. Провиант закончился. А лампа могла ещё пригодиться. Это было единственное, что Миша забрал оттуда.
– Прости, - тихо сказал он Борису и вышел из комнаты. Он направился туда, куда им следовало бежать в самом начале.
Старая запылённая лампочка тускло освещала небольшое помещение с со столом в центре. Вокруг было много мёртвых тел. Все в военной форме и при оружии. Солдаты с посиневшими лицами, распахнутыми ртами и выпученными от ужаса глазами. Они лежали где попало в неестественных позах. как поражённые молнией.
Один из мертвецов - абсолютно седой, хоть и выглядел не сильно старше Мииши - сидел на коленях перед открытой дверью. Его подбородок упирался в дуло автомата. Солдат хотел покончить с собой, но смерть от иных причин настигла его раньше.
Миша чертыхнулся и звук его голоса взорвал гробовую тишину.
На столе в беспорядке валялись рожки автоматов, закрытые и початые консервы, колода засаленных карт, и несколько сигарет, истлевших до фильтров. Ничто не предвещало беды, вахта шла своим чередом, когда никого не стало. За заспахнутой дверью на лестнице завывал ветер.
Но ветер ли?
Миша попятился назад. Что-то подсказывало ему, что этой дорогой он не пройдёт. Почти машинально он схватил со стола полный автоматный рожок и заткнул его за пояс, подобрал с пола автомат. Подумал, прихватил ещё пару плоских баночек со шпротами. Вернулся к Кате. Та пыталась привести себя в порядок.
– Пошли обратно, – сказал Миша, – Той же дорогой.
– Назад? Домой? – с надеждой спросила Катя.
Миша покачал головой:
– Дело не сделано. Кучу времени потратили. Здесь и через верх не пройдём. Будем идти понизу, как обычно.
– Хорошо…
– Держи, - он отдал ей лампу и банки и в последний раз заглянул в убежище. Борис точно не был святым, но заслужил ли он муки большие, чем выпали на его долю в последние годы? Они все заслуживали милосердного избавления от мук.
Миша проверил рожок, передёрнул затвор и прицелился. Но Борис уже не нуждался в избавлении. Лицо больше не искажала гримаса страданий, морщины разгладились, глаза закрылись. Исцарапанная во время приступов грудь не вздымалась.
Миша закрыл дверь. Они молча вернулись на узкую лестницу, с которой всё началось.
– Прости меня, – тихо прошептала девушка, когда они спускались обратно в коллектор.
– А ты бы себя простила? – донеслось в ответ.
В молчании продолжился их путь на восток.
Глава 7. Избранные
21 октября 7 г.
Они всё прибывали и прибывали, по двум тоннелям. Сколько их ещё лежало на перегоне? Сколько из них ждало второго шанса? Одному Спасителю было известно. Даже Верховный Жрец не был всецело посвящён в Его планы. Новообращённые - так старожилы Крылатского лестно называли этих бледных, тощих, уже основательно разложившихся братьев. Им, ведомым опытными погонщиками, ещё предстоял долгий путь восстановления. Заново всему учиться. У иных сохранились глаза и даже речевые навыки - их сразу отправляют к остальным. Может быть даже кого-то узнают из своей прошлой жизни.
Не проходило и дня, чтобы разлученные в прошлом семьи не воссоединялись вновь. Тем, кого отвезли на перегон уже давно - тоже вернут былой облик и навыки, в свой черёд. До тех пор - они послушное стадо, всецело отданное на милость новых попечителей. Их омывают, стригут, одевают. Кормят - впервые за долгие месяцы, а может и годы. Слепые и безъязыкие, они слоняются в своём загоне, натыкаются на жёсткие прутья решёток, сталкиваются лбами, часами лежат вповалку, вяло перебирая атрофированными конечностями. Но в каждом горит Искра новой жизни. Бесценный дар Спасителя.
Но не нужно быть Жрецом или ещё каким провидцем, чтобы понять - они избраны божественными силами, сошедшими на грешную землю и проникшими в недра её, чтобы воздать чадам своим за все мучения и испытания. И что вечная зима - есть кара человечеству за его грехи. Ныне же, когда все очаги скверны истреблены, невинноубиенные получают право на новую жизнь. И не иначе как в новом - лучшем - мире. Не здесь. Подземка и коллекторы - лишь временное пристанище. Они заслужили большего. Тут уже и Верховный Жрец подтвердит.
За ним и посылать не надо - тут как тут, на помосте посреди станции. Он вскидывает руки, маня к себе благодарную паству. Сегодня он заготовил что-то особенное. На нём алая мантия, пошитая из штор и проволочный венец с шипами, что придаёт его виду особенную грозность и величие. Братья окружают его плотным кольцом, они внемлют каждому его слову, ловят малейший жест. Благоговейная тишина разливается по станции. Лишь трещат факелы да новообращённые тихонько возятся вдалеке.