Верховный Жрец начинает свою речь.
- Внемлите, братья и сёстры! Наступает знаменательный день! Сегодня мы не вознесём молитв и подношений во имя нашего Спасителя, мудрого и милосердного. Мы не будем просить милости у Божества, ниспославшего нам благодать новой жизни. Ибо мы не достойны участи лучшей, чем имеем ныне!
Да-да, вы не ослышались. За всю историю мира старого и мира нового мы - самая неблагодарная паства! Мы жалки и убоги перед ликом наших Святынь. Оглянитесь. Смотрите в глаза ближнему! Что вы видите?
Гордыню? "Как посмел он назвать нас жалкими и неблагодарными? Нас, избранных!"
Зависть? "Другие живут - ни чета нам, погрязли в разврате и стяжают земные блага, пока мы побираемся крохами!"
Скорбь? "Мы лишились всего, что имели в прошлой жизни, не лучше ли было оставаться в забвении?"
Вы ропщете на голод и изгнание. Вы тщитесь вернуться обратно, к своим гонителям, к своим убийцам и лжецам, жаждете того, что они называют нормальной, правильной жизнью! Иные, я слышал, уже и не верят в свою богоизбранность! О какой же милости может идти речь? Нам воздали за лишения - и чем мы отплатили? Мы просим ещё больше!
Нет, Спасителю не нужны молитвы и подачки от трусов и лжецов. И возвращал нас к жизни Он не для того, чтобы и дальше кормить все эти голодные рты. Мы должны денно и нощно доказывать Ему нашу верность, чтобы не усомнился он нашей избранности. Спаситель милосерден и терпелив, но не стоит Его испытывать ибо то, что было даровано, может быть и отнято.
Многие, многие из вас были там, но теперь — усомнились. Теперь – отчаялись. Вы скрываете своё происхождение перед добровольными последователями. А те, кто не видел своими глазами обряд перерождения считают нас безумцами, фанатиками ложной веры. Дикарями, с которыми выгодно дружить, ибо нас все боятся. И ведомы нам тайные пути ко всевозможным благам, оставшимся на поверхности. Что ж, для начала я напомню вам, разуверившимся, как Спаситель отбирал свою паству и назначил меня - безродного и безликого - своим благовестником...
Верховный Жрец плавно опускает простёртые над толпой руки, приглашая паству присесть. Садится и сам. Его алая хламида - слегка побитая молью и починенная заплатками не в цвет - полностью скрывает щуплое тело мужчины. Про него говорят, что он был первым из всех, кого выбрал Спаситель. Ещё говорят, что его наделили силами исцеления и воскрешения и что большую часть общины он вернул к жизни лично. Впрочем, что он ходит по воде - тоже кто-то ляпнул.
Жрец внимательно обводит взглядом зрителей. Он хмур, глубокая складка прорезала бледный лоб. Остановив взгляд на ком-то в толпе, Жрец чуть кривится и несколько раз легко кивает, словно нашёл подтверждение своим недавним словам.
Он говорит:
- Когда заканчивался Голодный год, меня изгнали из метро, вместе со многими неугодными. Запасы на станциях иссякали, прокормить всех не удавалось и власти устраивали чистки по малейшему поводу. Сильные мира сего, воцарившись в последнем людском оплоте, простёрли свои нечестивые руки на общие блага и заботились больше о собственном спасении. И вот сотни стариков, женщин и даже детей — оказались за чертой. Они не умели выживать в канализации, как другие. И гибли как мухи, от голода и болезней. Тоннели заполнились смрадом и скверной. Их находили в укромных уголках и на рельсах, доставали из-под платформ. Последнее пристанище для всех одно - перегон между Строгино и Крылатским. Подальше от людских глаз. Там мертвецов складывали на пути без разбора сотнями, тысячами. Многие усопшие были изъедены крысами и другими людьми — теми, кому выпала доля прожить чуть дольше.
И увидели власть имущие кошмар, воцарившийся в их владениях. И повелели изгонять умирающих за далёкие пределы до того, как они отдадут богам свои несчастные души. Чтобы в метро царил порядок и чистота. Я был среди них. И многие из вас были там - обездоленные, больные, разобщённые. Мы шли своим ходом через мрак тоннелей, станция за станцией, пока не оказались здесь - за крайним пределом. А поезда продолжали возить мертвецов - голод и мор не кончались.