- Ну-ну…
Антон встал, разминая конечности, и проверил заряд телефона.
- Тридцать. Что дальше?
- Лезем наверх. Если повезёт – хватаем всё, что может пригодиться. А нет – возвращаемся к остальным и ищем другую дорогу.
- И как мы к ним вернёмся? Ещё день в потёмках мыкаться? Лично я дороги уже не помню.
- Вот поверху и пройдём.
Антон хмыкнул, но спорить не стал, берёг силы. Осветив окрестности, он прошёл несколько метров дальше по тоннелю и тут же вернулся:
- На ловца и зверь. Вон люк, рядом.
- Ты-то пойдёшь? – спросил Слава.
- Нет уж, я лучше внизу покараулю, за Лизкой присмотрю.
Лиза всё так же неподвижно сидела у стены, не реагируя на происходящее.
- Дай тогда куртку хоть накину. А Лизу лучше разбуди.
- Да пусть отдохнёт чуть-чуть.
- Помнишь, тот мужик тоже всё спать хотел? А потом его от пола отдирали…
- Чёрт! – бросив Славе пуховик, Антон кинулся к девушке и легонько потеребил ей плечо, - Лиза! Лиз… Просыпайся. Тебе нужно согреться. Руки, руки разотри скорее. Давай отойдём, тут сейчас будет холодно.
Девушка неуверенно поднялась.
- Г-где Славка? – осипшим голосом спросила она, переминаясь на затёкших ногах.
- Скоро вернётся. Наверное…
Тихий скрежет ржавой лестницы прокатился по тоннелю, и всё стихло.
Крышка нехотя поддалась и отъехала в сторону. Комья мокрого снега просыпались в люк, лаз озарился бледным сиянием.
Дневной свет был непривычно ярким и резал глаза. Колючие снежинки царапали лицо, ледяной ветер пробирал до костей. Так, должно быть, чувствуешь себя, оказавшись на северном полюсе. Теперь промозглая сырость и мрак канализации уже не казались Славе столь неуютными. Несколько минут он не мог сдвинуться с места, судорожно вцепившись в крышку люка. Но вскоре оцепенение прошло и парень смог оглядеться.
Потрескавшийся асфальт, подёрнутый наледью, и железное ограждение возле детской площадки - вот всё, что он смог увидеть. На расстоянии двух шагов простиралась молочная пелена необычайно густого снегопада. Лишь серые тени неведомых громадин едва виднелись сквозь плотный шлейф, опутавший небо и землю.
Осторожно, чтобы не повредить шатающиеся ступеньки, Слава выбрался из люка и двинулся вдоль решётки навстречу ветру, столь удачно сметавшему с дороги снег всё это время. Мимо парня, словно в молоке, проплывали согнувшиеся под тяжестью снега деревья, необъятные сугробы, скрывающие под собой детскую площадку, мусорные контейнеры и припаркованные во дворе машины.
Асфальт был ужасно скользким, ветер дул беспрестанно и порошил лицо. Но это был единственный путь, не заметённый метровым слоем снега. Судя по всему, Слава очутился в закрытом дворе, единственным выходом из которого была арка, вскоре проступившая на фоне тёмной стены мёртвого дома.
Добравшись до проёма, Слава смог наконец свернуть с дороги к подветренной стороне здания. Здесь снега было меньше, и открывался вид на почти не тронутый стихией угол двора. То, что парень увидел здесь, заставило его в ужасе отпрянуть - в углу, смёрзшись в бесформенный ком, сидело несколько безжизненных тел с посиневшей кожей и заиндевевшими волосами. На мёртвых лицах навсегда застыла маска ужаса и страданий, несколько окоченевших рук тянулись к давно потухшему кострищу, сложенному из обломков мебели и веток.
Чуть в стороне, у нагромождения тёмно-зелёных ящиков, лежали примёрзшие к земле автоматы. Погибшие были солдатами. И вот почему пальба наконец прекратилась.
Слава бросился назад к подворотне, спасаясь от скорбной солдатской участи. Прикрыв лицо рукой, он выбежал со двора на улицу, в бурлящее море снега и неистовых ветров. Спрятавшись за большим сугробом, напоминающим по очертаниям грузовик, и стараясь унять подступающую к горлу тошноту, Слава огляделся. Он оказался на тротуаре у широкого шоссе, беспорядочно заваленного разбитыми машинами.
Противоположную сторону улицы невозможно было разглядеть из-за метели. Та часть улицы, что была в поле зрения, не внушала оптимизма - по правую сторону от арки наветренная сторона дома, вместе с большей частью тротуара и всем, что было на нём, покрылась ледяной коркой толщиной в несколько метров. Из-под снега виднелись обломки деревьев и покорёженные столбы, чьи рваные провода колыхались на ветру. С левой стороны простирался участок стены, укрытый от ветра соседним зданием. Почти все окна в доме были выбиты и теперь зияли чернотой. Страшно было вообразить, что сталось с теми, кто там жил. Внизу, у входа в разорённый мебельный магазин, распласталось ещё несколько тел, вроде бы гражданских. Уж не с ними ли воевала армия? С бедолагами, ищущими спасения?