В глубине левого крыла лязгнули железные ворота. Из помещения, располагавшегося чуть дальше склада, выкатилась приземистая тележка, нагруженная пластиковыми контейнерами синего цвета. Тележку толкал широкоплечий детина в мотоциклетном шлеме. За нагромождением контейнеров только и виднелось его тонированное забрало. Следом вышагивал такой же молодчик, с автоматом Калашникова в руках. Они приблизились к Семёну Павловичу и Илье.
– И снова здорово! – поприветствовал их начальник. Бойцы молча кивнули и подали Семёну Павловичу пухлую тетрадь.
Он раскрыл её в середине, бегло глянул на разлинованный лист и скомандовал:
– Камера пять.
И они все вместе направились в самое начало главного коридора.
– Знакомьтесь, парни — это Илья, – на ходу бросил Семён Павлович, – Илья, это наше бессменное подкрепление, Вован и Вован.
– Здоров! – приглушённо отозвался Вован с автоматом, чуть повернувшись к стажёру, – Твоя смена, Палыч?
– Да нет, какой там, – Семён Павлович отмахнулся, как от назойливой мухи, – Меня пока Антон заменит. А этот — за всех понемногу. А там видно будет.
– Добро.
Тележка остановилась у камеры номер пять. Илья только теперь разглядел маленькую циферку, выгравированную на щитке смотровой щели. Семён Павлович щёлкнул пальцами – смотри и запоминай. Он открыл задвижку, заглянул в камеру.
– Чисто! Номер первый.
Второй Вован снял с тележки контейнер с большой цифрой 1 на крышке. Его тёзка-товарищ вскинул автомат и навёл дуло на дверь. Семён Павлович снял два засова, провернул в замке ключ и резко распахнул дверь.
Илья стоял чуть поодаль и осторожно заглянул внутрь из-за плеча охранника. В пустой просторной камере на тщательно застеленной койке сидел мужчина в серой пижаме. Ноги были скрещены по турецки, тонкие руки покоились на коленях. Цвет его иссушенного лица гармонировал с одеждой. Тёмные впалые глаза созерцали пустоту.
– Всё медитируешь? – хмыкнул Семён Павлович.
– А ты всё играешь свою роль? – немедленно отозвался заключённый номер один, – И всё так же бездарно.
– Разговорчики! – прикрикнул начальник.
Вован поставил контейнер у порога и забрал другой такой же, но зелёного цвета. После этой нехитрой процедуры Семён Павлович запер замок с засовами и поставил галочку в учётной тетради.
– Камера шесть, – объявил он. Процедура повторилась, но на этот раз номер заключённого резко скакнул до трёхзначного. Сам обитатель камеры спал – или усиленно делал вид – укрывшись одеялом с головой.
– Всё уяснил? – спросил начальник у Ильи, когда камера уже была заперта.
– Вроде.
– Значит дальше сам. Камера семь.
Они перешли к нужной двери. Засовов на ней не было, только одинокая скважина замка. Илья осторожно приоткрыл смотровую щель. Внутри было темно.
– Ничего не видно, – растерянно сказал Илья.
Охранник с автоматом подошёл к двери и с размаху саданул по ней прикладом. Окошко очистилось — оказалось, арестант загородил его рукавом. Это был лысый мужичок с огромными ушами и широко улыбающимся беззубым ртом. Он беззвучно расхохотался и отошёл от двери.
– Чисто, – сказал Илья.
Ключ от камеры был где-то на связке. Проблема заключалась в том, что ни один из них не был помечен.
– Начинай с первого кольца. Они по порядку идут, – подсказал Семён Павлович.
От волнения у Ильи дрожали руки. Сначала он перепутал кольца, потом запутался в очерёдности, а затем не смог как следует попасть ключом в скважину. Но наконец у него всё получилось и замок с лёгким щелчком открылся. Дверь распахнулась.
– Новенький! – заголосил арестант, глядя на Илью. Он захлопал в ладоши, – Новенький! Превосходно! Эта глава будет о тебе!
– Ч-чего? - опешил Илья.
– Чего-чего! – передразнил беззубый, – Глава, говорю, твоя! Но в следующей, – он драматично запрокинул голову и приложил тыльную сторону ладони ко лбу, – Ты погибнешь!
И залился визгливым смехом.
– Помалкивай, – рявкнул Семён Павлович, – А не то выпишу тебе трое суток голодного пайка.
Арестант продолжал содрогаться от заливистого смеха, но теперь делал это беззвучно. Он отошёл в дальний угол и делал оттуда какие-то знаки, очевидно адресованные Илье.
– Запирай, – сказал начальник, когда контейнер с обедом был оставлен на пороге.
– Ч-чего это он? – спросил Илья, нервно теребя ключи.
– А это местный дурачок. Он тут по показаниям. Свихнулся на нервной почве. Воображает что он писатель. И пишет великий роман, о каждом, кого видит. Вот и несёт какую-то околесицу. Его сюда родная жена отправила, чтобы бед не натворил. Как по мне, так просто выгнала бы и дело с концом, – Семён Павлович пожал плечами, поставил очередную галочку и обход продолжился.