Внезапно жертва перевернулась на спину и отпихнула нападавшего ногами. Тяжеленный мужик, как большой несгораемый шкаф, отлетел на несколько метров назад. К нему уже спешило подкрепление с автоматами наготове.
– Ни с места! – скомандовал один из бойцов.
Но тот, кого все считали добродушным усачом-водопроводчиком, был уже на ногах и бежал к нему навстречу. Его руки были прочно связаны за спиной кабельной стяжкой, но ногами он выделывал что-то немыслимое. За доли секунд он добежал до распластавшегося на полу командира, вскочил на него и как с трамплина сиганул навстречу подступающему охраннику. Он подпрыгнул на добрые полтора метра, приземлился солдату на плечи, оттуда мигом перескочил на другого, а затем — на пол у них за спиной. без оглядки припустил вглубь коридора.
– Огонь! – проорал командир, приподнявшись.
Вслед беглецу застрекотали автоматные очереди. Илья не видел за спинами бойцов — удалось ли им попасть. Но они всё стреляли и стреляли. А затем сорвались с мест и пустились в погоню, на ходу перезаряжая оружие. Они остановились лишь у распахнутых створок лифтовой шахты.
– Вниз сиганул! – доложили они командиру.
– Все быстро вниз! – отдал приказ командир. Бойцы поспешили к лестнице.
Было слышно, как они матерятся, спускаясь по узкому лазу на нижний уровень.
– Семён Палыч, что это было? – спросил Арсен.
– Пиздец это был. Грёбаный пиздец, – процедил сквозь зубы начальник, – Иваныч мёртв, они нашли в техническом коридоре. А эта сука нацепила его шмотки!
– Твою мать! - севшим голосом пролепетал Фёдор, – Он же всё это время рядом был, мы разговаривали… И даже не заметили.
– Ну, положим, это ты в основном говорил, – уточнил Иван Александрович, – А этот чёрт всё помалкивал. Теперь понятно, почему. Надеюсь, его прихлопнут, курву.
– Ладно, хватит разлёживаться, – почти будничным тоном сказал Семён Павлович, поднимаясь на ноги, – Для нас манёвры окончены, можем разоружаться.
– А как же беглец? – удивился Арсен.
– Никуда не денется. С нижнего этажа так просто не возвращаются.
– Надеюсь, его прихлопнут, курву, – мстительно процедил Иван Александрович.
– Прихлопнули бы и раньше, если бы лифт исправен был, – заметил начальник.
– Да починю я, починю! – электрик всплеснул руками и скрылся в щитовой.
Практически сразу по всему коридору раздался звон — это заливался звонок над главным входом. Семён Павлович поспешил к дверям. На короткий миг глянул в окошко. Крепко выругался.
– Фёдя! – крикнул он, оглянувшись.
– А? – с тревогой отозвался завхоз.
– Собирай вещи!
– Что, уже?
– Выбора нет.
– Эх, м-мать! – Фёдор Алексеевич исчез в недрах склада.
– Так, молодёжь, быстро все сюда, – позвал начальник, – И ты, Никитос.
Они окружили Семёна Павловича.
– Объяснять, как говорится, нет времени, - начал он, – Но расклад такой, что мы с Алексеичем и Санычем сейчас уходим. Там за дверью наш провожатый. Не вздумайте ему ничего ляпнуть лишнего, усекли?
Звонок повторился. Семён Павлович приоткрыл окошко и рявкнул:
– Санобработка десять минут! Ждите!
Арсен и Илья переглянулись. У обоих на лицах читалось такое недоумение, что и в противогазах было понятно. Начальник вновь заговорил.
– Никита, держи вот, рация и ключи. И мой табельный. До прихода Антона принимаешь командование. Арсен, твоя задача сейчас расписаться в бумагах у этого хмыря, – он кивнул на дверь, – И шлёпнешь печать, её Федя принесёт. Ты, – сказал он Эдику, – Не отсвечивай. Пойди, скажи Санычу, чтобы пошевеливался.
Семён Павлович повернулся к Илье:
– Отпирай камеры, с первой по четвёртую. Быстро.
Илья загремел ключами. Через мутные стёкла он еле различал ключи на связке, но вскоре дело пошло. Камеры были пусты, в них даже не горел свет. Семён Павлович зашёл в первую и прикрыл за собой дверь.
– Ждите тут, – сказал он.
Вскоре подоспел Федор Алексеевич. Он нёс толстую папку с потрёпанными завязочками и в придачу катил за собой объёмный туристический чемодан со скрипучими колёсиками. Мужчина протянул папку Арсену, а сам ринулся во вторую камеру, но тут же передумал и пошёл в третью.
Охая и держась за правый бок, в коридоре показался Иван Александрович, зачем-то натянувший на голову шапку-ушанку. Не говоря ни слова, он скрылся в четвёртой камере.