Алистер остался у входа, очевидно, опасаясь оставлять «меня» одну, возможно, его в достаточной степени отвлекали тени, возможно, он решил, что Альяр справится. Я не хотела думать о том, что будет, если сумеречный клинок все-таки достанет кого-то из моих теней. Просто дала им полную свободу.
Остановилась только тогда, когда поняла, что дальше отступать некуда, когда уперлась в стену. Доползла до дальнего угла, вжалась в него спиной, села, гася светляка и тут же выскальзывая из Основной. Нет света – нет тени. Закон всемирного свинства.
Правую руку обожгло от локтя до плеча, невидимый удар выбил из легких воздух – Утренняя подставилась.
Я только зубы сцепила.
Несколько вдохов, мне надо несколько вдохов.
Защита Альяра начала пружинить, выгибаться от моих ударов. Как тонкое стекло, как плотная ткань. Еще немного и пойдут трещины, еще немного и она рассыпится от моих бросков. Просто нужно еще несколько вдохов.
- Они громят архивы, Амир! – прошипела я зло. – Где ты и остальные стражи?!
И снова никакой реакции. По крайней мере ничего, что я бы услышала. И я снова сосредоточилась на повелителе Шхассада, отбросив бесполезные попытки достучаться до скорпионов.
Его сознание, его щиты…
Такие знакомые. Все такое знакомое. Мы проходили через это много раз. Проходили, когда я его чуть не убила впервые войдя в силу, проходили, когда я заставила его видеть пустую комнату и пустынную лисицу в ее центре вместо меня спустя два года, проходили снова и снова, когда Мираш заставлял меня копаться у него в голове.
Ну же. Давай!
Поддавайся!
И невидимая стена прогнулась сильнее, я почти ощущала пульсацию сознания за ней, ощущала знакомое тепло, силу, упрямство и гордыню размером с Шхассад.
Давай же!
Еще немного, совсем чуть-чуть. Я надавила сильнее, сразу со всех сторон, услышала шипение, какой-то грохот, увидела новый сноп искр совсем рядом.
Еще сильнее! Пусти меня!
Когтистая лапа сомкнулась на моем горле, чужое дыхание хлестнуло плетью, я открыла глаза, чтобы увидеть изменившееся, искаженное ненавистью лицо повелителя.
- Ты убила Энору, сука, - прошипел Льяр, золотые глаза сверкали такой яростью, какой я никогда у него не видела, хватка на моем горле усилилась, когти прошили кожу, яд с клыков капал на рубашку, превращая плотную ткань в обрывки и ошметки. Он дышал тяжело и шумно, как зверь, загнанный в угол.
Я ничего не ответила, только надавила сильнее на сознание повелителя и чуть не вскрикнула, когда невидимая преграда пала, и я оказалась внутри шума из чужих мыслей и чувств.
Ненависть василиска вцепилась в меня раздразненным, взбешенным псом, вырвав из горла задушенный всхлип. Горло сжало еще сильнее. Вторая когтистая лапа вошла в раненное бедро, молниеносно.
Боль.
Невероятная. Огненная и шипящая чуть все не испортила, не заставила потерять концентрацию. Она прокатилась кислотой от ноги, к животу, сжала грудь и выдрала из горла жалкий скулеж. Яд с когтей змея проник в кровь, ошпарил. Так хотелось сбросить его руки, вырваться, сжаться в тугой комок, так хотелось, чтобы все это прекратилось. Хотелось просто проснуться в конце концов, но…
Это не сон.
«Сдаешься, Катарин? Хочешь, чтобы я вмешалась?» - спросила Шайнила. И этот вопрос вернул способность мыслить, позволил оставить глаза открытыми, позволил смотреть на Льяра.
И не оставалось ничего другого кроме как ударить.
Как сквозь туман я видела, как тянется к лицу василиска моя рука, как ложится на его щеку, как пальцы касаются виска.
Сила потекла из меня ровным потоком, обволакивая сознание повелителя. Я больше не обращала внимания на острые уколы чужой ненависти, на попытки сопротивления, на шипение, на боль. Закрывала, запутывала и заворачивала мысли Льяра, брала под контроль.
- Отпусти меня, - прохрипела. – Отпусти, Альяр. По праву сильнейшей приказываю тебе! – голос звучал хрипло, грубо, казался чужим. Да он и был чужим – Шайнилы.
И василиск разжал пальцы, вытащил когти из моего бедра с мерзким хлюпающим звуком. Я тут же отозвала теней от Алистера, чтобы у него не было возможности достать меня, пока я разбираюсь с дядей.
Я все держала руку на покрытой чешуей щеке, продолжала давить и подчинять, продолжала запирать его волю. Льяр становился все слабее и слабее, уже не пытался давить в ответ, не пробовал бороться со мной, почти сдался.
- Вот так, - прохрипела снова. – Замри, - и змей действительно застыл. А я копалась и копалась в его сознании, погружалась все глубже и глубже, чтобы найти нужные линии.