— Нет! — закашлялась я, с трудом продираясь сквозь эту дрянь в горле. Я дергалась, вырывалась, как могла — пусть и не слишком эффективно, но лучше, чем ничего.
— Солнышко, стой. Это я.
Я застыла, узнав знакомый голос. Джексон.
Какого хрена? Как Джексон вообще сюда попал? И что он сделал с библиотекой… и с Тенью? Да он бы ни за что не справился сам. Кто-то ему помог. Кто-то серьезный.
— Отпусти меня, черт возьми, — прорычала я, снова закашлявшись. Пыль будто прилипала к горлу изнутри, оставляя мерзкий, вязкий налет.
— Мы спасаем тебя, тупая сука, — раздался голос Торина. Конечно. Конечно, он тоже в этом замешан.
— Тень разорвет вас на куски, — сипло выдохнула я. — Лучше бегите сейчас и молитесь, чтобы он никогда не узнал, что это были вы.
Но Джексон не остановился.
— Мы перекроем проход, — бросил он на бегу. — Сможем держать его снаружи столько, сколько понадобится. Ты будешь в безопасности.
— Я ни в чем не нуждалась, идиоты. Меня никто не держал. Я сама выбрала быть с ним! — рявкнула я. — Отпустите меня немедленно, или Тень будет вашей наименьшей проблемой.
Я призвала свою волчицу, она взвыла внутри меня, рвалась наружу, и в следующее мгновение мы уже начали трансформироваться. Когти, зубы — мы собирались порвать этих придурков на части.
— Еще сонного порошка! — рявкнул Торин. — Выруби эту идиотку. Зверь уже имеет на нее влияние. Придется исправлять это дома.
Исправлять меня? О нет, вы у меня еще попляшете…
В темноте кто-то с силой влепил мне порцию той же мерзкой пыли прямо в лицо. Я закашлялась, захлебываясь плесенью и горечью, чувствовала, как сила покидает тело… Драка угасла, растворилась в ничто, и, когда я вдохнула еще больше этой отвратительной дряни, перед глазами стремительно померк свет.
Оставив меня беззащитной, с двумя мужчинами, которых я ненавидела больше всего на свете.
54
Очнуться в незнакомом месте и при этом ничего не понимать — одна из худших вещей, что мне приходилось испытывать. А еще хуже то, что это начало происходить слишком часто. Серьезно, мне срочно нужно было пересмотреть жизненные выборы — так жить просто нездорово.
То, чем меня вырубили альфа и его бета, оставило после себя дикую головную боль, и, только стоило мне закончить плеваться желчью и тем, что осталось в желудке, я с трудом перекатилась на бок… и обнаружила, что прикована к кровати. Только за одну лодыжку, но серебряной цепью, усиленной, слишком прочной, чтобы я могла ее разорвать… я пыталась. Не один раз.
Когда стук в голове слегка поутих, я приподнялась, чтобы получше осмотреться. Я была в комнате Торина. И это… было очень плохо. Последний наш разговор не оставил сомнений: он почти в открытую запихнул меня в гарем вместе с Сисили. Эту связь нужно было разорвать. Насовсем. Я просто должна дождаться, пока он войдет и приблизится настолько, чтобы все сработало.
Головная боль снова полоснула череп, и я в который раз подумала, что же они подмешали в этот чертов порошок. Что за смесь способна повалить Тьму и библиотеку Знаний? И вообще, как, мать их, эти оборотни вообще попали в библиотеку? Без помощи у них бы не вышло.
Или… они шли за нами?
Я вспомнила то движение, что заметила, когда мы покидали Торму с огненным шаром. Тогда мне показалось, что это лиса или кролик — мелькнула шерсть в кустах, но я не придала значения. Но это вполне могли быть… эти два кретина, думали, что спасают меня, эти паршивые оборотни. А заодно подгадили Тени. И, конечно же, были этим очень довольны.
Дверь в комнату распахнулась с таким грохотом, что мои мысли разбежались. Торин ввалился внутрь, весь такой самодовольный, будто именно он тут главный герой. Моя волчица зашевелилась в груди, но это было уже не то, что раньше. Больше не было влечения, потребности подчиниться альфе и избранному. Все это исчезло, уступив место ярости за то, что он сделал с нами. После всех этих лет издевательств, отказа, боли — он вздумал просто так ворваться в мою жизнь и решать, что мне делать?
Я жаждала его крови. Хотела, чтобы она была у меня под когтями и на языке, когда я буду вырывать ему глотку.
— Привет, моя пара, — весело бросил он. — Я пришел освободить тебя, уже убедился, что порошок не дал побочных эффектов.
Я не сказала ни слова. Просто уставилась на него таким взглядом, от которого у любого, обладающего хоть каплей ума, побежали бы мурашки. Но этот идиот был настолько самовлюблен, что даже не удосужился увидеть чье убийство, пылало у меня в глазах.
Он обхватил мою лодыжку, поглаживая ее, будто имел на это право, и я заставила себя продолжать ровно дышать.