— Рада быть дома, детка? — спросил он. Все еще идиот.
Я сжала челюсти так, что боль отозвалась в висках, но сумела кивнуть. И этого ему оказалось достаточно.
— Скоро ты забудешь о своем времени с Тенью, — добавил он, когда цепь наконец щелкнула, и мою ногу освободили.
В тот же миг волчица сорвалась с цепи.
Я даже не поняла, насколько она была вне себя от ярости, пока не стало поздно. В мгновение ока мы сменили облик, и в волчьем теле я сделала ровно то, что когда-то пытался мой отец — набросилась на альфу Тормы. Я не думала, что Торин успеет среагировать, но каким-то образом этот ублюдок все-таки знал.
— Стой!
Рявкнул он, вложив в слова силу альфы. И, в отличие от прошлых попыток, в волчьем облике его приказ сработал. Мы зарычали, забились, но… по законам стаи мы были вынуждены подчиниться. Хотя его контроль ощущался уже не таким железным.
— Пошли на пробежку, — добавил он и в следующий миг обратился в волка. Быстро. Почти стремительно. Я бы даже впечатлилась… если бы он не был таким козлом.
Моя волчица снова попыталась на него наброситься, но он держал ее под контролем своей магией. Наши лапы двигались только в том направлении, куда он шел, и только потому, что стая этого требовала. Она больше не сопротивлялась, и я знала: где-то глубоко внутри моя волчица все еще лелеяла слабую надежду на то, что сможет вернуть свою пару, как бы зла она ни была сейчас.
А вот человеческая часть меня? Она бы никогда не перестала пытаться оторвать этому ублюдку лицо.
Торин не отпускал контроль до конца пробежки. Было горько и одновременно сладко пересекать земли стаи рядом с тем, кто считался моим избранным, но при этом оставаться чертовой пленницей. Да сколько можно? Сколько еще мне быть жертвой каждого властного козла, который решил, что может навязать мне свою волю?
Сейчас я ненавидела их всех.
Когда Торин закончил, мы вернулись в дом стаи, и он скакал вокруг меня, как игривый щенок. Моя волчица не реагировала. Мы обе с ним закончили. Вскоре он обратился обратно в человека, исчез и вернулся уже одетым, рядом с ним был Джексон. Они сели напротив меня, и я посмотрела в глаза своему старому другу — теперь врагу. Даже с волчьим зрением было видно: он постарел. Этот год нас разделил.
— Что мы можем сделать, чтобы доказать, что твое место здесь? — спросил он, подаваясь вперед, будто действительно надеялся достучаться. — Теперь Торин во главе, и никто больше не будет винить тебя за ошибки твоего отца. Ты даже не представляешь, чего нам стоило вернуть тебя. Не понимаю, почему ты не благодарна.
Моя волчица зарычала. Глубоко, глухо, с той яростью, что копилась в нас годами. Если эти два придурка не угомонятся, я обрушу на их головы всю ярость Царства Теней.
— Чего ты хочешь от нас? — продолжал давить Торин, с идиотской ухмылкой на лице. — А если я дам тебе что-то первым, чтобы доказать, насколько серьезен насчет нашей связи?
Мне надо было вернуться в человеческий облик, чтобы наорать на них, но тогда я окажусь голой перед этими двумя ублюдками и получу совсем другую проблему.
К счастью, прежде чем мне пришлось сделать выбор между голой яростью и просто яростью, кто-то появился на горизонте. Несся через траву, с одеждой в руках и слезами на лице. Симона рухнула передо мной на колени. Ее лицо выглядело потрясенным, руки дрожали, когда она протягивала мне одежду.
— Я могу сделать твою жизнь лучше, чем ты когда-либо могла представить, — сказал Торин, и когда я оторвала взгляд от подруги, то увидела его все с той же самодовольной ухмылкой. Он думал, что загнал меня в угол, размахивая передо мной моей лучшей подругой.
И самое паршивое, он был прав. Ради этой встречи с Симоной я бы отказалась от многого. Очень многого.
— Оставим вас поговорить, — сказал Джексон. Он знал меня куда лучше, чем Торин когда-либо надеялся узнать. Я всегда дорожила своей независимостью — даже до того, как моя семья навлекла на нас позор — и терпеть не могла, когда за мной следили, как за хрупкой вещью.
Торин хотел возразить, но Джексон прошептал ему что-то на ухо, и тот лишь выдохнул от досады и пошел следом, не споря.
Когда они скрылись из виду, энергия, державшая меня, рассеялась, и я смогла сменить облик. Натянула спортивные штаны, которые принесла Симона, руки дрожали, тело тоже, пока я пыталась взять себя в руки.
— Мера, — прошептала она, все еще стоя на коленях посреди поля стаи. Казалось, ноги ее просто не слушались, настолько сильным был шок.
Сердце колотилось так, что ощущалась боль. Все оказалось куда сильнее, чем я ожидала. Я опустилась рядом с ней на колени. Понятия не имела, как все сейчас пойдет. У Симоны, несмотря на темные волосы, был темперамент настоящей рыжей, как и у меня. Реакций могло быть две: либо она закатит истерику и будет орать, пока не отключится… либо…