— Защити его, — услышала я крик Джексона неизвестной волчице, а затем первый хруст костей подсказал мне, что он собирается перекинуться.
У меня был один шанс убежать, потому что, если он поймает меня в своем волчьем обличье, все будет кончено. Клинок все еще торчал из груди моего врага, и, решив, что без сумки я справлюсь быстрее, я побежала с пустыми руками. Ирония в том, что я думала, что сумка стоила риска быть обнаруженной, потому что в ней были все мои деньги. Теперь я знала, что было бы лучше, если бы я убежала прямо из закусочной и никогда не оглядывалась назад.
Мчась быстрее, чем когда-либо, я добралась до окраины города, готовая ринуться на улицы, все еще кишащие людьми. У волков было одно очень строгое правило, превыше всех остальных: никогда не позволять людям узнать о нашем существовании. Любой оборотень, замеченный на публике, имел кучу неприятностей со своим альфой, особенно в наш век телефонов и записывающих устройств.
Пребывание среди людей давало мне шанс на спасение, так как Джексону придется быть осторожным. Возможно, ему даже придется превратиться обратно и расхаживать голышом. Он заслужил такую карму, хотя самонадеянный ублюдок не станет беспокоиться о том, что он голый.
Честно говоря, ему не о чем было беспокоиться, но он мог бы, по крайней мере, проявить немного смирения.
Звуки приближающегося волка подтолкнули меня вперед, и я была уверена, что вот-вот доберусь до цели, когда Джексон схватил меня зубами за рубашку и дернул назад. Как, черт возьми, он оказался так близко? Этот преуспевающий ублюдок изменился за считанные секунды.
Люди были всего в нескольких десятках футов от меня, и я могла бы закричать, но если волк Джексона не под контролем, он убьет их всех. Я не могла этого сделать. Не с невинными людьми.
Я должна была смириться со своей судьбой.
Я пыталась освободиться, но была остановлена, когда он прыгнул мне на спину. Чувак был крупным мужчиной и еще большим волком. Из меня выбило воздух, и я попыталась ползти, хватая ртом воздух. Джексон соскользнул с меня, подтолкнув так, что я оказалась на спине, и, тяжело дыша, я уставилась на его полуночно-черного волка.
Клыки сверкнули перед моим лицом, когда он зарычал, и я поняла, что это мой последний миг на Земле. Как бы я ни пыталась сопротивляться, он был больше и сильнее, и я умирала от ран, покрывавших мое тело.
Прости, моя волчица.
Я хотела узнать ее получше, но этому не суждено было сбыться.
Может быть, в нашей следующей жизни.
Затем она взвыла, и долгий, отдающийся эхом стон наполнил мое тело, но изо рта не вырвалось ни звука. Джексон наклонился ближе, и как раз в тот момент, когда его челюсти сомкнулись на моем горле, я услышала крик у него за спиной. Это было похоже на голос Торина, но я не была уверена, потому что волк, державший мою жизнь в своих челюстях, вонзил зубы в кожу, и все потемнело.
8
В какой-то момент я смирилась с тем, что следующего дня не будет.
Я в последний раз видела рассвет.
Съела свое последнее тако.
Спела свою последнюю песню.
И хотя я не жалела о том, что бежала и пыталась улучшить свою жизнь, я была чертовски зла из-за смерти. Я, черт возьми, точно не заслуживала такой участи, особенно от рук ублюдков, которые с самого начала превратили мою жизнь в ад.
Но оказалось, что смерти я пока не очень-то нужна.
В лицо мне ударила струя воды, за которой последовала пощечина по моей ноющей щеке.
— Просыпайся, тупая сука, — прорычал голос совсем рядом.
По мере того, как я все больше осознавала происходящее, боль давала о себе знать. С моих губ сорвался стон, тихий и жалкий.
— Надо было оставить ее умирать, — проворчала та же женщина. — Бесполезная сука просто валяется в собственной грязи. Позор оборотням.
— Ну да, бревно в глазу не видно, — пробормотала я, слова были хриплыми и едва слышными. Мои глаза все еще были закрыты, но я почувствовала, что она приближается.
— Что, черт возьми, ты только что сказала?
Я заставила себя улыбнуться, хотя лицо, казалось, горело огнем.
— Я буду говорить медленнее. В… своем… глазу… бревна… не… видно…
В этот момент я едва могла вспомнить, что она сказала. Она как-то назвала меня… Никчемной…? Бесполезной?
— Ты только что назвала меня шлюхой? — огрызнулась она, и боль в моем боку усилилась. В этот момент я почувствовала, как ногти впились в меня из-за ее наполовину измененных рук.