Мой любимый мучитель.
Мой самый старый друг, если не считать Симоны.
Хотя в последнее время мы определенно стали больше враждовать.
— Я думал, что сказал тебе перестать ходить на занятия, — протянул он, наклоняясь ближе и проводя пальцем по моей щеке. Это было нежное движение, но темнота, появившаяся в его глазах кофейного цвета, говорила о чем-то другом.
На моем лице появилась радостная улыбка.
— Да? Я имею в виду, я пыталась это сделать, но все мои учителя говорили: «Ты провалишься» и «я ищу красное меховое покрывало для своей кровати», так что я решила, что, возможно, не приходить было плохой идеей.
Почему. У. Меня. Язык. Без. Костей?
Честно говоря, эта грань моей личности должна была меня просто убить. И мне не нужна была никакая помощь в этом отношении.
Джексон прижал меня к шкафчикам, и жжение в спине усилилось, но я не издала ни звука. Наклонившись, он провел носом по моей шее, вдыхая мой запах. Он, черт возьми, никогда раньше этого не делал, и я подумала, не настал ли этот момент, когда грехи моего отца наконец настигли меня, и мне перегрызут горло.
Когда он отстранился, его глаза вспыхнули, и я проглотила свой следующий глупый комментарий, решив вместо этого сосредоточиться на его лице. Выражение моего лица было вызывающим, потому что я никогда не отступлю перед ним. Никогда.
Джексон был великолепен, у него была смуглая кожа, волосы цвета полуночи и длинное, стройное тело, которое не скрывало его силы. Логично, что он был лучшим другом будущего альфы. Они были похожи друг на друга — воплощение самцов-оборотней как в плане альфа-активности, так и в плане привлекательности.
Однако, с точки зрения характера, они были уродцами с маленькими членами.
— Мой отец хотел убить тебя и твою мать, — пробормотал Джексон, обдав дыханием мою щеку.
Я впервые об этом услышала, поэтому обратила внимание. Мой отец и его отец были лучшими друзьями, вторым и третьим в очереди после альфы, оба сильные и уверенные в себе мужчины. Отец Джексона был тем, кто без обиняков расправился с моим отцом, всего через несколько секунд после того, как тот попытался устранить альфу Виктора.
Без вопросов. Без суда и следствия.
— Почему ты не бросила колледж? — Джексон снова надавил. — Настоящая причина?
Я толкнула его изо всех сил, не сдвинув его ни на дюйм.
— Что, черт возьми, с тобой случилось? Мы были друзьями!
Когда твои родители лучшие друзья, само собой разумеется, что вы будете расти рядом друг с другом. Он был мне старшим братом, но в тот момент, когда мой отец предал стаю, я потеряла все.
То, как потемнели его глаза, превратившись из кофейных в дегтярные, было единственным признаком того, что все будет плохо. Его рука превратилась в когти, одним движением проведя по моей груди. Он прорезал мою рубашку и лифчик, оставив на груди большие красные рубцы, едва не повредив кожу. Он сделал это намеренно; я никогда не видела человека, способного контролировать себя так, как Джексон, и если бы он хотел повредить кожу, то сделал бы это.
— За что ты меня так сильно ненавидишь? — тихо спросила я, заставляя свое лицо оставаться спокойным, хотя боль пульсировала в груди, присоединяясь к боли в спине. — Я — не мой отец. Почему я должна расплачиваться за его грехи?
Он снова взмахнул рукой, на этот раз ударив мимо моей головы по шкафчику и разбив металл.
— Твое гребаное лицо. Я не хочу его видеть.
Бросив последний сердитый взгляд, он развернулся и ушел. Сисили, улыбаясь, как самодовольная сучка, какой она и была, и поспешила за ним. Торин задержался на секунду, его взгляд остановился на моей обнаженной груди и красных полосах от когтей.
— Лучше приведи себя в порядок, — коротко сказал он.
Когда они ушли, я прислонилась к поврежденному шкафчику, поморщившись при этом. Мое дыхание участилось, пока я пыталась взять себя в руки, и если бы во мне сейчас жил зверь, я бы точно стояла на четырех лапах. Наши волки были хорошим спасением от боли и страха.
— Пойдем, — тихо сказала Симона, потянув меня за руку. — У меня в шкафчике есть запасная одежда для тебя.
Она хранила ее, потому что по крайней мере раз в месяц мой шкафчик разрушался в результате какой-нибудь отвратительной выходки. Мусор, бомбы с краской, кровь, кишки, мертвые животные.
Они не отличались изобретательностью, но были последовательны.
В голове у меня звенело, когда я шла за ней, придерживая одной рукой рубашку, чтобы та не распахивалась. По мере того, как я шла, мое тело наполнялось знакомым чувством. Я думала об этом как о том, что мой мозг дистанцируется от кровавой бойни в моей жизни. Иногда, когда становилось по-настоящему плохо, у меня перед глазами двоилось, когда опускалась тьма. Тьма, которая звала меня.