Кто уж там за что платил, вспоминается с трудом. Но когда вместе со спортивным обозревателем нашей газеты Алексеем Осокиным я добрался до клуба, то на вход мы с ним уже сбрасывались.
Кстати, момента, когда Осокин исчез, я не заметил. То ли собутыльник уговорил пару местных балерин продолжить хореографию дома. То ли устал и смылся по-тихому.
Возможно, впрочем, что Алексей Осокин стоит, как последний лох, на улице и блюет. Хотя нет… Только не на улице… На улице сейчас дождь…
Переться под дождем домой, в Купчино, не хотелось. Так что китаец подвернулся кстати. Если он, имея такой замечательный галстук, потратится на двести граммов водки для русского журналиста, то, скорее всего, не разорится.
— Тебя действительно зовут как цветок?
— Неужели мечта сбылась?! Неужели я все-таки произвела на тебя впечатление?!
Я поразглядывал собеседницу. Расстроился и залпом допил то, что еще оставалось в стакане.
— Вообще-то да. Вообще-то произвела.
— Да? И ты вообще-то да… Слушай, Стогов, давай, когда все кончится, поедем ко мне?
Что кончится? Я прикурил новую сигарету от предыдущей и поискал глазами китайского друга. Где водка?
— Что-то твой паренек задерживается.
— И чего?
— Может, он передумал меня угощать?
— Труба горит?
— Когда красивые девушки начинают хамить, то со стороны это выглядит отвратительно.
— Прости, дорогой. Не знала, что алкоголь — это святое.
— Я его поищу. Посидишь?
Стоило встать на ноги — и я сразу почувствовал, насколько пьян. На танцполе демонстрировали брачные ритуалы орангутангов. Осторожно обойдя танцующих, я протиснулся в бар. У стойки китайца не было.
— Китаец в пиджаке… в таком классном пиджаке… три водки не заказывал?
— Монгол в тюбетейке… в такой классной тюбетейке… брал виски. Двое негров в тигровых шкурах вчера заходили, пили текилу. Иногда заходят и эскимосы, но это редко. Китайцев пока не было.
Остряк. Шел бы в «Аншлаг-аншлаг» работать.
В чил-ауте было потише и музыка играла совершенно другая. Молодые люди на диванчиках, громко чавкая, целовались со своими девушками, а может быть, и между собой. Еще они засовывали потные ладони друг дружке в трусы. Человека, способного купить мне водки, не было и здесь.
Выйдя из чил-аута, я прошел в другой конец коридора и на всякий случай посмотрел на входную дверь.
У входа располагался то ли гардероб, то ли камера хранения. Лысый мужчина в кителе с аксельбантами сосредоточенно рассматривал чью-то визитку. Возможно, раньше лысый был военным… скажем, бригадным генералом… возможно, раньше он лично водил армии на штурм вражеских крепостей.
Наголо стриженный молодец в униформенном дождевике с надписью: «Клуб «Moon Way», Security» стоял на пороге и пускал кольца дыма в сплошной, стеной идущий дождь. Возможно, раньше молодец ходил в атаки под началом лысого.
При взгляде на низвергавшиеся с небес потоки воды в душе рождалась благодарность к человеку, который придумал найт-клабы. Лишь очень большое сердце могло изобрести такие теплые и сухие места.
Дальше по коридору располагался только туалет. Коридорчик перед туалетом был пуст, а дверь в единственную кабину заперта.
Ломиться в запертый туалет было неловко. Я решил подождать китайца возле двери.
Бедный, вот скрутило-то. Через каждые десять минут бегает. Я машинально пощупал свой правый бок.
Когда я умру и патологоанатом в длинных резиновых рукавицах по локоть влезет в мое распоротое чрево… только тогда станет точно известно, как плохо выглядят мои собственные внутренние органы.
Вдавив пальцы как можно глубже под ребра, никакой боли я не почувствовал. Я обрадовался и постучал в запертую дверь:
— Господин Ли, вам плохо?
Ответа не было. Я решил поставить вопрос иначе:
— Эй, долго вы там?
Ни малейшей реакции.
За дверью было тихо. Не просто тихо, а абсолютно тихо.
Вернувшись в зал, я наклонился к самому уху Жасмин и прокричал:
— Китаец исчез!
— Как это исчез?
— В бар еще не заходил, а больше его нигде не видели.
— Посмотри в туалете. У него больная печень. Выпьет грамм — и из туалета не вытащишь.
— Смотрел — там заперто, а внутри мертвая тишина.
— Какая тишина?
— Мертвая. Кто теперь купит мне алкоголя?
— Ну-ка пойдем!
К двери со схематическим мужским силуэтом она тащила меня целеустремленно. Наблюдавший за нами охранник в дождевике завистливо усмехнулся.
— Эй! Ли, милый! Ты меня слышишь?
Никакой реакции.
— Ли! Что с тобой?
Спустя десять секунд:
— ЛИ! СЕЙЧАС ЖЕ ОТКРОЙ!
Жасмин развернулась и посмотрела мне в лицо:
— Ты можешь сломать эту дверь?
— Могу.
— Тогда ломай!
— Как это «ломай»? Погоди…
— Что?
— Это необходимо? Может, там и не он.
— А кто?
— За дверь придется платить.
— Я заплачу, ломай.
— Погоди, я хоть секьюрити позову.
— Я тебе говорю, ломай!
Хлипкой двери хватило одного удара. Я ударил ногой чуть ниже ручки, и дверь с хрустом ввалилась в глубь кабины.
— Твою мать… — выдохнула Жасмин.
На полу, в луже собственной крови лежал безнадежно мертвый господин Ли Гоу-чжень, бизнесмен из Китая.
2
До пяти часов утра я успел несколько раз изложить свою версию случившегося сперва милиционерам, затем подъехавшим эфэсбэшникам, а в пять меня отвезли на Литейный, и там все началось сначала.
По долгу службы в Большом доме я бывал, и даже не раз. Но оказаться в роли допрашиваемого пока не доводилось.
Допрашивали трое. Все в одинаковых галстуках, стрижках и гладко выбритые. В отличие от меня.
Вопрос о том, какого рода отношения связывали меня с покойным, сыщики задавали по очереди. В общей сложности восемь раз подряд. То, что знаком я с ним был ровным счетом пятнадцать секунд, они отказывались принимать даже в качестве рабочей гипотезы.
Раз журналист, значит, с китайцем встречался по делу и что-то скрывает. Не хочет помочь следствию.
— Значит, вы не хотите нам помочь?
— Хочу.
— Ну так помогите.
— Я рассказал все, что знаю. Я не был знаком с убитым. Он подошел к моему столику за несколько минут до того, как был убит.
Близнецы-сыщики смотрели на меня и молчали.
— Что вы хотите от меня услышать?
— Правду.
Глупо получается. Пока я не сознаюсь, они меня не отпустят. А сознаваться мне не в чем.
Я напрягся, и в усталом мозгу забрезжила смутная мысль. Мне показалось, что я нашел убийственный довод:
— Слушайте! Во! Я этому Ли… как там дальше… дал свою визитку.
— Визитку?
— Да, визитную карточку.
— И что?
— Не понимаете? Я дал ему свою карточку, а ведь визитками люди обмениваются только при первом знакомстве.
Минуту подумав, самый гладковыбритый из близнецов встал и молча вышел из кабинета. Двое оставшихся продолжили меня разглядывать.
— Офицеры, у меня кончились сигареты. Может, угостите?
— Здесь не курят.
— Неужели не угостите арестованного?
— Вы не арестованы. Вы приглашены для дачи показаний.
Каких-то восемь часов тому назад я сидел в клубе «Лунный Путь» и уже слышал похожий диалог. Только тогда курить хотела блондинка с именем, похожим на азиатский цветок.
Пьян я больше не был. Ночь прошла. Вспоминать о ней с утра было странно. Как будто все происходило в чужой жизни. Не моей.
Тесный танцпол. Освещенные зеленым светом спайдермены. Горький вкус алкоголя на языке. Большегрудая девица, называющая меня красавчиком.
Что я там делал? Кто я? Откуда? Что вообще со мной происходит последние несколько лет?
Когда на черной «Волге» меня увозили из «Moon Way», Жасмин еще оставалась в клубе. Может быть, дальше по коридору, в точно таком же светлом и просторном кабинете коллеги моих сиамских близнецов точно такими же вежливыми голосами задают ей точно такие же вопросы.