Если с Дворцовой площади пройти сквозь арку Главного штаба, а затем перейти Невский, то, чуть не доходя до китайского ресторанчика «Янь Дзяо», вы увидите ступени, ведущие вниз, в полуподвальное малоприметное заведение. Немногие знают, что там, внизу, расположен бар «Флибустьер». Именно во «Флибустьере» мы с ирландцами и договорились встретиться на следующий после убийства день. Проснулся я только в два часа дня, встреча назначена была на три. Дождь как зарядил неделю назад, так ни на минуту и не прекращался. Вылезать из постели и переться по слякоти в центр не хотелось. С трудом я заставил себя побриться, вышел из дому, поймал такси. Настроение было мерзкое. Всю дорогу до «Флибустьера» я думал о том, что произошло вчера в туннеле метро. У входа в бар я столкнулся с Дебби. – Привет. – Привет, Илья. Судя по выражению лица, настроение у нее было не лучше моего. Отряхивая капли, мы вошли вовнутрь. Оба ирландца уже сидели за столиком прямо напротив двери. – Давно ждете? – Привет, Илья. Hi, Дебби. Только пришли. – Не могли разбудить? Из-за вас чуть не заблудилась в этом чертовом городе. Что пьете? – «Килкенни». Настоящее ирландское «Килкенни». Кто бы мог подумать, что в Петербурге людям наливают то же самое пиво, что и у нас? Я скинул куртку и сказал, что закажу пиво. «Мне тоже „Килкенни“», – сказала Дебби. «Хорошо», – ответил я. Принес бокалы, закурил, устроился поудобнее. – Чертов дождь. В первый же день у меня промокли ботинки. Брайан и Мартин одновременно заглянули под стол. – Что ты носишь? Нужно носить «Доктор Мартинс». Я ношу «Доктор Мартинс» уже лет восемь, и за все время ни одни ботинки у меня так и не промокли. Он вытянул из-под стола свою затянутую в черные джинсы ногу и продемонстрировал черный блестящий ботинок. – «Доктор Мартинс» – это обувь дешевых пижонов. – Даже Папа Римский носит «Доктор Мартинс». Мы обсудили достоинства и недостатки английской обуви. Брайан рассказал, что пару месяцев назад был на концерте модной группы «Banshees» и видел у их басиста улетные замшевые ботинки с пряжечками. «Ты знаешь, что их барабанщик – гей?» – спросил Мартин. Брайан не знал. Разговор не клеился. Брайан сходил к стойке и принес всем еще по кружке «Килкенни». Честно сказать, я был не в восторге от ирландских сортов пива. Я предпочел бы обычную «Балтику». Дебби спросила: – Здесь есть бильярд? – Есть. – Ты играешь? Я сказал, что нет, зато сыграть захотел Мартин. Мы переместились в бильярдную. Оформлена она была в виде кают-компании пиратского корабля – «Флибустьер» пытался оправдать название. По периметру вместо стульев – дубовые бочонки, с потолка свисают веревки и канаты, и даже парень, выдавший нам кии, был одет в кожаную жилетку на голое тело и повязку, прикрывавшую один глаз. В бильярдной здоровенный бородатый тип лениво гонял шары, а его подруга, с трудом сохраняя равновесие, сидела рядом и упрямо тянула пиво. При нашем появлении тип бросил кий на стол, и они вернулись в зал. – Почему ты не хочешь сыграть? – Питаю недоверие к любым видам спорта. – Разве бильярд – это спорт? – Даже шахматы – и то спорт. – По тебе не скажешь. Ты мускулистый. И нос как у боксера. – Это у меня просто жизнь такая. Чуть что – сразу получаю от нее по носу. – Хочешь, я научу тебя играть в бильярд? Я сказал, что могу послушать, и она долго объясняла мне насчет разного цвета шаров и того, почему именно нельзя забивать в лузу черный шар. После ее объяснений мне окончательно расхотелось учиться играть. Мартин без замаха разбил шары. Они испуганно заметались по столу, глухо ударяясь друг о дружку. Рядом со мной пристроился Брайан. – Еще по кружечке? – Давай. Скучавший бармен выставил на стойку два высоких бокала. «Большое спасибо», – сказал ему Брайан. Бармен, не ответив, вернулся на свое место. – У нас в Корке есть заведение, называется «Dirty Sally» – «Грязная Салли». Там всегда липкие столы, в пиве плавают дохлые мухи, тарелки моют раз в неделю, а официантов специально обучают хамить клиентам. Считается, что это очень стильно. Народ часами стоит в очередях, лишь бы попасть в этот бар… Брайан пускал дым кольцами и лениво поглядывал, как Мартин лупит по шарам, не оставляя Дебби ни единого шанса хотя бы вступить в игру. – Что ты обо всем этом думаешь? Я имею в виду Шона… Он выдохнул дым, затушил сигарету и принялся выковыривать из пачки новую. – Черт его знает… Я полночи уснуть не мог, думал об этом… Ты считаешь, это кто-то из нас? – А ты думаешь, что это я? – Да нет, тебе-то зачем? Ты, кстати, извини за вчера. В смысле – за то, что я сказал про тебя капитану. По всему видать, это действительно кто-то из нас. Кому мог помешать Шон? – Вы дружили там у себя, в Корке? – В том-то и дело, что нет. Встретились только утром в аэропорту. Я нескольких журналистов в Корке знаю, но это в основном политические хроникеры, а Шон, как я слышал, занимался культурой. Странный парень… Тихий какой-то. Мы втроем как-то сразу разговорились. В самолете бутылку «Бифитера» выпили. А он сидел и всю дорогу читал какую-то книжку. Не такой парень, как мы. Не такой, как ты или я. – Может, Мартин или Дебби знали его раньше? – Не знаю… Честно, не знаю. Не думаю. Ты считаешь, кто-то из них? – Ничего я не считаю. Бред какой-то. – Точно. Бред. Кому понадобилось убивать Шона? Такой тихий парень… Мартин от двух бортов вбил последний шар и кинул кий на стол. Так ни разу и не ударившая Дебби подошла к нам и, не спрашивая, вытащила сигарету из моей пачки «Lucky Strike». – Этот парень играет как механизм. Ни единой ошибки. – Я долго тренировал свои руки. Мартин вытянул руки вперед. У него были пальцы пианиста, тонкие запястья, мускулистые предплечья. Вчера, в туннеле, когда зажегся свет, он стоял почти в такой же позе, как сейчас. Слегка наклонившись, выставив руки вперед. И джинсы у него были густо заляпаны свежей черной кровью. Дебби курила быстро и нервно. Она расстраивалась из-за проигранной партии. – О чем шепчетесь? – О Шоне. Не переставая улыбаться, Мартин сказал: – Бедняга Шон. – Вы пытаетесь за парой кружек пива угадать, кто из нас троих его убил? – Просто разговариваем. Не высказываем ни единого подозрения. – А я бы высказала пару подозрений. Как ты считаешь, Мартин, кто мог убить Шона? – Понятия не имею. – Ты, похоже, вообще не думаешь об этом? – Нет. Меня это не касается. – Как это «не касается»? – Не заводись. Проиграла, а теперь злишься. – При чем здесь «проиграла»? Как может не касаться смерть человека? – Мы все когда-нибудь умрем. – Это демагогия! Ты играешь как машина, ты говоришь как машина… Тебе вообще на все наплевать? – Наплевать, не наплевать – какая разница? Шона убили. Кто? Я не знаю. С нами был этот… как его?.. русский капитан… Он пусть и расследует. – Мартин! – А что такого? До вчерашнего дня я этого парня вообще не знал. Конечно, очень неприятно, что все так получилось, но у меня в этом городе есть определенная программа. И я обязан ее выполнить. За поездку платит мой журнал. Я обещал редактору привезти несколько материалов. Так что я лично продолжаю работать. – Работать? Как ты можешь думать о работе, если вчера тебя по самую задницу забрызгало его кровью?! Ты ведь стоял к нему ближе всех остальных – так? – Ну, стоял… Что из этого? – Ты ведь соврал вчера капитану, когда сказал, что стоял спереди от Шона. Ты стоял сзади, я же чувствовала, как ты прошел мимо меня вперед уже после того, как Шон упал на рельсы! Мартин давно перестал улыбаться. – Вчера я действительно сказал капитану неправду. А ты хотела, чтобы я сказал, что был единственным, кто стоял сзади от него? Меня бы прямо там же в метро и арестовали бы. А мне нужно раб
4