Услышав звонок, Зоя пошла открывать.
– Почему не спрашиваешь, кто пришёл? – попеняла ей подруга. – И экран выключен, значит, ты меня не видела. Пустишь в квартиру какого-нибудь мерзавца, а он тебя изнасилует и убьёт! Ты знаешь, как повысилась преступность? Как только отменили военное положение...
– Значит, зря его отменили, – сказала она. – Отца нет, но мы пойдём в мою комнату.
– Ты так говоришь, потому что при нём не жила! – возразила шедшая за Зоей Алла. – Знаешь, как было страшно? Два дня просидели в бомбоубежище: ждали, когда спадёт радиация. И эти намордники на лицах... Шесть дней по улицам ездили бронемашины, и я сама два раза слышала, как где-то стреляли! Запрещалось находиться на улице с девяти вечера, но мы и не рвались. Даже сейчас многие предпочитают сидеть дома, а тогда улицы были пустыми. Изредка бегали в магазины, но больше пользовались доставкой. И по телевизору не показывали ничего, кроме информационных выпусков и всякой патриотической ерунды.
– Ты его смотришь? – удивилась Зоя.
– Иногда смотрю из-за экрана, – смущённо ответила Алла. – Он у нас в десять раз больше, чем у моего комма. И яркость не сравнить, поэтому совсем другое впечатление от просмотра. Сеть тоже была отключена, и по комму можно было только звонить, да и то по городу.
– Садись на диван, – пригласила она Козину и села рядом. – Страшно было, когда взорвалась ракета?
– Я не поняла, что это взрыв, – призналась подруга. – Немного тряхнуло – и всё. Это уже потом объявили. Ходило много всяких слухов. Говорили, что нам врут о радиации. Мол, не такая она безвредная, как сообщают в сети и показывают табло. Потом начали раздавать дозиметры, и желающие смогли убедиться, что всё правильно. Ещё болтали о том, что президент начал войну сам, нарушив Конституцию, но это мало кого интересовало. Главное, что мы победили и почти не понесли потерь.
– Как же не понесли? – удивилась Зоя. – Мне говорили...
– А тебе не говорили, какими они были бы, если бы мы ждали, когда нам вмажут американцы, а уже потом били в ответ? Нам сказали, что это двадцать миллионов! А после нашего удара погибло меньше трёхсот тысяч! Тоже много, но не для мировой войны!
– Ладно, – примирительно сказала она. – Не будем из-за этого спорить.
– Точно! – поддержала подруга. – Лучше расскажи о своей поездке, а то я знаю только то, что у тебя получилось спасти Олега и его сестру. Откуда? Да от твоего отца. Он сказал, что ты прилетела с ним, а детей Третьяковых задержали в Минске.
– Они уже во Владимире. Сегодня Олег позвонил и сказал, что их устроили в очень хорошем детском доме.
– Так вы расстались на целый год? – ужаснулась Ольга. – Неужели ничего нельзя сделать?
– Отец обещал поискать для них семью, но для этого нужно время. А как твои дела с Николаем?
– У тебя точно нет записи? – оглянувшись, спросила подруга. – Смотри, если мои родители узнают от твоего отца, они накрутят мне хвост! Так выражается мой предок.
– Не стал бы отец ставить у меня регистратор, – твёрдо сказала Зоя. – Выкладывай.
– Мы встречались в третий раз! – прошептала Ольга на ухо. – Было ещё лучше, чем раньше! Я от него просто улетаю! Только очень трудно найти место для встречи, а когда пойдём в школу, это будет ещё труднее. Мы, наверное, распишемся. Нужно согласие родителей, но я его из них выбью! Скажу, что если не дадут, то брошусь из лоджии вниз головой!
– Неужели действительно бросишься?
– Конечно нет! Что я, по-твоему, дура? Но они-то об этом не знают!
Девушки дружно рассмеялись. Зоя рассказала подруге о своих приключениях в Англии и об обратной дороге в Россию, поразив её до глубины души.
– Я так не смогла бы! – честно призналась она. – Не хватило бы ни храбрости, ни везения, ни ума! Счастливая ты, Зоя! Теперь твой Олег никогда не бросит.
– Он долго не будет моим. Хотела ему предложить, но рядом всё время был Павел, да ещё, когда летела в Англию, не запаслась таблетками. Была уверена в том, что он погиб, и хотела узнать подробности и посетить кладбище. И потом он сильно отличается от твоего Николая. В последний раз даже не стал целовать по-настоящему!