Ди посмотрела на водителя.
Он сдвинул свои очки, поэтому первое, что увидела Ди, был его широкий смеющийся рот — то, что она запомнила на всю жизнь. Потом лицо появилось полностью — красивое, оживленное, наполненное радостью от быстрой езды.
— Прошу прощения за шум, — сказал он. — Когда я быстро еду, кажется, я готов взлететь. Но мне жаль, что я потревожил ваших соседей. — На его лице не было видно ни тени раскаяния. Он был очень доволен собой и просто сиял от восторга. В окнах соседних домов появились встревоженные лица. Он поприветствовал их шутливым жестом, прежде чем снова повернуться к Сильвии. — Прошу прощения, — сказал он. — Я не хотел тебя пугать.
— Я и не знала, что ты так быстро ездишь, — выдохнула Сильвия. — Это было… уф… — Сделав глубокий вдох, она, наконец, вспомнила о хороших манерах. — Марк, познакомься. Это моя сестра Ди. Ди, это Марк.
Теперь, когда Ди смогла рассмотреть его как следует, в голове у нее все смешалось. Он был слишком красив, чтобы такое наблюдать в жизни, а не в кино. Она протянула ему руку и словно издалека услышала, как он начал говорить о том, что Сильвия много рассказывала о ней.
— Ничего плохого, надеюсь, — пробормотала Ди и тут же отругала себя за эти пошлые слова.
— Идемте скорее в дом, — сказала Сильвия. — На улице сегодня ужасно холодно.
Джо и Хелен появились в дверях узнать, откуда весь этот шум.
Увидев Марка и мотоцикл, Джо тут же поспешил к ним.
— Это твой? — спросил он с оттенком восхищения.
— Да. Можно его куда-нибудь поставить?
— Можно в мой гараж. Он тут, за домом. Я покажу.
Глядя вслед удаляющимся мужчинам, Хелен заметила:
— Шумный молодой человек, верно?
— Ему хочется, чтобы каждый знал — он здесь! — откомментировала Сильвия.
— Да, от лишней скромности он не умрет.
— Конечно, тихоней его бы никто не назвал, — согласилась Сильвия, следуя за матерью в дом.
При свете Хелен, наконец, смогла как следует рассмотреть свою дочь.
— Во что ты одета? И что это у тебя в руках?
— Это шлем, его надевают на голову. А это очки, чтобы защитить глаза.
— И о чем ты думаешь, разъезжая на этой трескучей штуковине, наряженная словно пугало? Своему хахалю, что ли, хочешь угодить?
Было видно, что Марк определенно попал в немилость со стороны Хелен. С Джо ему повезло больше. Мотоцикл явно произвел на отца девушек впечатление.
— Стоит вашему отцу встретить кого-нибудь, с кем можно поговорить о гайках и болтах, как он уже счастлив, — проворчала Хелен. — Похоже, парень получит работу.
А потом это случилось: Марк откинул назад голову и расхохотался таким звучным, таким радостным смехом, который, казалось, мог бы достигнуть небес, наполняя Ди каким-то беспомощным восторгом. В этом смехе, казалось, заключалась вся жизнь, все самые светлые, самые лучшие надежды — все, что только может обещать будущее. Разве в мире могло случиться что-то плохое, если так смеялся мужчина?
— Мы собираемся пить чай, — объявила Хелен.
Что-то подсказало Марку, что он не понравился Хелен. Молодой человек был очень вежлив и поблагодарил, что ему разрешили остаться на Рождество.
— Друзья Сильвии — наши друзья, — сказала Хелен, и Ди показалось, что мать как-то особенно выделила последнее слово. — Джо нужен хороший механик, и я надеюсь, что этот вопрос будет решен.
— Он отличный механик, мам! — поспешила сказать Сильвия. — Самый лучший.
— Ну что ж, посмотрим. Ну а сейчас время пить чай. Я думаю, вы проголодались, мистер Селлон?
— Пожалуйста, зовите меня Марк. И точно — я проголодался.
— Пойдем сначала наверх, отнесем вещи, — предложила ему Сильвия. — Где он будет спать, мам?
— В комнате Ди. А она — вместе с тобой, в твоей комнате.
— Я думала, Ди будет спать на софе внизу. Как было всегда…
— В этот раз будет по-другому. А сейчас поторопитесь, чай будет готов через несколько минут.
Когда они отправились за вещами, Хелен вздохнула:
— Эти красавцы все одинаковые.
— Но это же не его вина!
— Разве я так сказала? Просто за такими нужен глаз да глаз. А сейчас иди, накрывай на стол.
Во время чая Марк рассказал о себе. Ему двадцать три года, он жил на другой стороне Лондона в пансионе для молодых холостяков. Его отец умер, когда ему было шесть лет, его воспитывала мать.
— У нее не было родных, а родные отца не одобряли их брак, поэтому они немного ей помогали. Она умерла два года назад.
— Значит, у вас никого нет? — с сочувствием спросила его Хелен.