— Бывали за границей?
— Да, приходилось.
— Любопытно, кем же вы работаете?
— По специальности я инженер, работаю в одном из республиканских учреждений.
— Мы с вами беседуем,— чуть смущенно сказала она,— а до снх пор не познакомились... Зовите меня Мартиной.
— Борис Петренко! — встав, представился он, явно рисуясь своей спортивной фигурой.
— Знаете, Борис, я просто очарована прелестью вашего прекрасного города. Я никогда не полагала, что на востоке России, да еще в Казахстане, может быть такая изумительная солнечная жемчужина.
— О, природа у нас чудесная,— в тон ей ответил он,— а народ еще лучше.
— У нас говорят: у хорошего хозяина и двор чистый, Я полагаю, вы правы.
— Да, в мире все взаимосвязано и взаимообусловлено,— несколько игриво проговорил он,— не мы выбираем место своего рождения, но можем зато потом наслаждаться прелестями жизни.
— О-о, вы философ. Я обожаю философию, хотя и не совсем ее понимаю.
Комплимент польстил Борису, и он не мог это скрыть.
— Пофилософствовать я люблю,— улыбнулся он и любезно проговорил: — Особенно, если оппонент — такая, симпатичная девушка, как вы. Жаль только, что мне нужно на работу. Может быть, встретимся?
Борис выжидающе посмотрел в темные очки, в которых увидел свое миниатюрное изображение.
— Коль вы просите... — словно заколебалась Кишке и тут же добавила.— Нехорошо отказывать такому джентльмену. Мне звонить не особенно удобно. Давайте договоримся, что завтра в семь вечера зайдете в 258-й номер гостиницы «Казахстан». Я вас буду ждать, не забудете номер? — деловито осведомилась она.
— Итак, до встречи,— улыбнулся Борис, поднимаясь.
Они расстались, довольные своим знакомством и волнующей неизвестностью предстоящей встречи.
Работники «Интуриста» знали, что элегантная молодая женщина, по профессии журналистка, работает редактором женского отдела западногерманской газеты «Франкфуртер рундшау». В Алма-Ату приехала по туристической путевке. Сочетая приятное с полезным, она намерена ознакомиться и с жизнью казахстанцев, и с положением перебежчиков (как она выразилась), из Китая в особенности. Ее возмущало, что на Западе эти вопросы освещаются с совершенно различных точек зрения, часто взаимно исключающих друг друга. Она же хотела бы написать об этом только правду, одну правду.
Мартина Кишке попросила предоставить ей возможность побывать на интересных с ее точки зрения промышленных предприятиях города, встретиться с представителями различных кругов, которые могли бы стать героями ее будущих газетных очерков. Ей не отказали в просьбе. Она смогла побывать не только на предприятиях, но и посетить квартиры алмаатинцев, откровенно беседовать с советскими людьми. Все ее восхищало, вызывало, чувство удивления. В разговоре с работницей фабрики имени Гагарина Шадией Садыковой западногерманская журналистка интересовалась:
— Сколько вы зарабатываете в месяц? Какая у вас квартира?
— Заработок у меня составляет сто рублей в месяц,— неторопливо отвечала Шадия, — а в квартире три комнаты.
— А что заставило вас уехать из Китая? Переписываетесь ли с родственниками и знакомыми, проживающими в Китае?
— Нет, — покачала головой Садыкова, — так как все мои родственники и знакомые живут в СССР.
— Где вы жили? Проживают ли сейчас на границе эмигранты из России или они перемещены в глубь Китая?
— Жили мы в Синьцзяне, а каково там сейчас положение, я не знаю, так как ни с кем не переписываюсь.
Рассказы собеседников произвели на Кишке большое впечатление, она захотела посетить квартиры некоторых из своих новых знакомых. Побывала она дома у Барановой, прошлась по комнатам и тут же заинтересовалась:
— Сколько вы платите за трехкомнатную квартиру?
— Четырнадцать рублей в месяц.
— А за отопление, освещение, телевизор, горячую воду?
— Все это входит в сумму, которую я вам назвала, то есть четырнадцать рублей.
— Неужели это правда? — удивилась журналистка.— За три комнаты вы платите так мало?!
Баранова рассмеялась и предъявила ей квитанции об уплате за квартиру за два последних месяца. Тут Мартина не удержалась и сообщила, что в Западной Германии такая квартира стоит 350 марок. Она не преминула добавить, что рабочий такую квартиру вряд ли снимет, а обычно ютится с семьей из четырех-пяти человек в одной комнате с кухней.
Кишке охотно осталась поужинать, а потом побывала у соседей — Лебедевой и у пенсионеров Байковых. Журналистка восторгалась простором и обстановкой, удивлялась тому, что они живут богато. Она никак не могла поверить, что в каждой квартире имеются стильная мебель, холодильники, телевизоры, ковры. При встрече с матерью-одиночкой Третьяковой, воспитывающей двоих детей, она восхитилась замечательной, квартирой со всей обстановкой. Кишке не удержалась и сказала:
— Да, в нашей печати пишут только о политике Советского Союза, а о жизни ваших людей ничего не сообщают. Очень хорошо, что я своими глазами увидела, как вы живете. Я бесконечно удивлена, что в Казахстане, в стране азиатов, как ее представляют наши политики и журналисты, меня встретили такие добрые и отзывчивые люди. Никогда я не забуду этого, как не забуду и вашу Алма-Ату.
Побывав в магазине «Сауле», она была удивлена обилием различных товаров, большим их выбором. В детском саду фабрики имени Гагарина заявила:
— У вас здесь просто, замечательно! У нас детских садов нет, дети, предоставлены самим себе, не имеют возможности играть, так как кругом машины и шум. Нередки и несчастные случаи: дети попадают под машины. У вас же им настоящая свобода. У нас только частные садики хороши, но там дети высокопоставленных государственных и военных деятелей.
В разговоре с Александром Масловым Кишке заметила, что она в двух редакциях зарабатывает до 1300 марок в месяц, но 350 из них идут на квартирную плату, а 400 марок высчитывают на социальные нужды. Свою газету «Франкфуртер рундшау» она считает «красной», так как только она-де в ФРГ освещает жизнь советских людей объективно, пытаясь раскрыть немцам глаза на современный мир, чтобы они правильно поняли политическую обстановку в Западной Германии. Она сама всегда пишет только правду. Маслову она рассказала, что однажды, вернувшись из Польши, написала правдивую статью о своей поездке. На следующий день к ней явились якобы из полиции и обвинили ее в шпионаже в пользу поляков. Только друзья смогли спасти ее от неприятностей.
— Западных немцев волнует лишь экономическая сторона жизни,— откровенно заявила она,— а политикой правительства интересуются немногие. Главное для них — иметь машину, виллу, пользоваться современным комфортом. Многие не любят вспоминать о бедах, причиненных фашистами и войной. Характерно, что молодой рабочий на вопрос: «Кто такой Гитлер?»,— ответил, дескать, деятель, создавший автомагистрали.
В беседах с советскими людьми Кишке охотно выдавала себя за прогрессивную журналистку. Резко и непринужденно она критиковала политическую обстановку в Западной Германии, как неофашистскую и реваншистскую. Содружество руководящих кругов США и ФРГ она оценивала, как подготовку к развязыванию новой мировой войны. В то же, время она с симпатией отзывалась о советском народе, политике его правительства, восхищалась условиями жизни и великими достижениями Советского Союза и других социалистических стран.
Мартина неоднократно подчеркивала, что, вернувшись домой, объективно напишет в газете обо всем, что видела и слышала здесь, в замечательной Стране Советов. Забегая вперед, можно сказать, что свое слово она сдержала. В одной из западногерманских газет опубликовала статью о своем путешествии и даже прислала в Алма-Ату фотокопию статьи своим новым знакомым. Но это произошло позднее, а в данный момент Мартину интересовали не будущие статьи и не гонорары за них.
Она использовала каждый день своего пребывания в Алма-Ате, чтобы расширить круг знакомств. Мартина легко, сходилась с людьми, в чем немалую роль сыграли ее внешняя привлекательность и обширная эрудиция. С Кишке можно было вести разговор на любую тему, причем высказывалась она логично и обоснованно. В беседе могла блеснуть знанием трудов классиков марксизма-ленинизма, любила сослаться на работы Гегеля и Фейербаха.