Какой-то высокий, сутулый мужчина с помятым лицом, покачиваясь, подошел к ним и остановился перед Федором. Грубо выругавшись, он шалыми глазами оглядел собеседников и хрипло выпалил:
— Вешать вас надо, большевистское семя.
— Нас? — поднимаясь, процедил сквозь зубы Николай Иванович.— Нас, анненковцев, ты, гнида пьяная, вешать собрался?
Подскочившие к столику друзья сутулого оттащили его. Он молча повернулся и пошел прочь, устало волоча ноги. Николай Иванович сопроводил обидчика взглядом. В глазах анненковца горела такая злоба, что Лихарину стало зябко.
— Это полковник Размазин,— прошептал склонившись к Лихарину Ступин.— Он командует отрядом у Нечаева. Один из наиболее последовательных атаманцев. С такими лучше не связывайся. Месяц назад эта компания застрелила двоих, совершенно посторонних людей.
Слушая шепот «приятеля», Лихарин и вспомил про наставление во Владивостоке. Неожиданно толкнув его в бок, Ступин вновь прошептал:
— Сейчас я тебя познакомлю с одной личностью,— и, откинувшись на спинку кресла, посмотрел в сторону оркестра.
Оттуда к ним приближался невысокий мужчина с дымчато-серой шевелюрой и пышными ухоженными усами.
— Здравствуйте, Дмитрий Иосифович! — вытягиваясь в струнку, каким-то ненатуральным голосом обратился к нему Ступин и, осторожно пожав протянутую руку, представил Лихарина.
— Казаков,— изучающе глядя на Лихарина, назвал себя подошедший.
На его сравнительно моложавом лице резко выделялись глубокие глазные впадины, в которых пряталась тень усталости. Сославшись на занятость, Казаков извинился и направился к выходу, добавив на прощание, что если Лихарин желает с ним встретиться, то может сделать это, справившись предварительно, в православной духовной миссии. Сказав что-то по пути Размазину и его собутыльникам, Казаков ушел. Вскоре поднялись анненковцы.
— Саша, кто этот Казаков? — спросил Лихарин Ступина.
— Дмитрий Иосифович — начальник медицинской службы в армии Анненкова, один из любимцев атамана. Теперь он, как говорят большевики, полпред атамана по связи с внешним миром. Сильная и, я бы сказал, страшная личность. Кстати, у него сейчас гостит генерал Денисов. Ты слышал об истории с его производством?
— Откуда? К нам эти сплетни не долетают, а что о вас говорят «товарищи», мы не принимаем на веру.
— В общем, дело забавное. Пока атаман сидел в китайской тюрьме, Денисов с четырьмя телохранителями Анненкова терпеливо ждал его. Дня через три после своего освобождения атаман издал приказ о присвоении Денисову чина генерал-майора. Мы тут со смеху лопались. Начальник штаба армии из пяти человек.
— Да, забавно,— ответил Лихарин.
...С Михаилом Довгалем встреча состоялась вечером. По пути к «дворцу уединения» (зданию, в котором китайские императоры в одиночестве молились перед богослужением) Сергея остановил знакомый голос.
— Земляк, не спеши. Закурить найдется?
— Могу поискать, но подойдет ли сорт?
— Согласен и на алтайскую солому.
— Тогда отойдем в сторону,— закончил Сергей и вздохнул:— Все в порядке.
— Михаил? Вот не ждал, дружище,— обрадованно проговорил Сергей, обнимая Довгаля.
В маленькой беседке недалеко от дороги друзья еще раз обнялись. После взаимного обмена приветствиями Михаил сказал:
— Сергей, Москва волнуется, уже запрашивали, как у тебя. Рассказывай подробнее.
— Пока все идет по плану. Удалось приобрести одного «приятеля», в прошлом эсер-боевик, а затем каппелевец. Сейчас он юрисконсульт в «Стандарт ойл». Хотя этот тип считает себя активистом, сам от борьбы уклоняется, предпочитает все делать чужими руками.
— Как его зовут?
— Александр Илларионович Ступин. Ценен он в моем положении наличием обширных связей среди всех направлений эмиграции. С его помощью я и познакомился с Казаковым — бывшим обер-медиком Анненкова, а сейчас — председателем монархического союза «Богоявленское братство». Этому доктору удалось привлечь в свое «братство» немало здешних французов и англичан, что сразу решило для него три задачи: помогло успокоить своих людей, приобрести необходимые связи и денежную поддержку, вести при их поддержке разведку внутри Китая и за его границами.
— Как тебя принял доктор?
— Прохладно. Вежливо намекнул, что в успех моей миссии не верит, не верит и в реальность планов «Соколов». Казаков придерживается мнения, что победа возможна только в результате интервенции. Любая организация внутри страны,— заявил он,— непременно будет разгромлена чекистами рано или поздно.
— Приятно слышать о такой высокой оценке, а?
— Конечно, но меня, Миша, вот что беспокоит. Ступин проговорился относительно связей Казакова с Парижем. Недавно в резиденции доктора состоялось несколько бесед здешних активистов с генералом Лукомским. По поручению главы белой эмиграции дяди царя Николая Николаевича Романова Лукомский приезжал в Китай для изучения обстановки и выбора предводителя здешних белогвардейцев. Кандидатуры Семенова и Меркулова он сразу отверг, а Анненков твердого ответа на его предложение не дал. Больше того, атаман стал усиленно распространять слухи о своем намерении перебраться в Канаду. Но его начальник штаба Денисов вот уже полгода торчит в Шанхае, наезжая время от времени в Пекин и Мукден.
— Начальник штаба армии из пяти человек?
— Не пляши под фальшивую дуду, Михаил. Анненков не из тех, кто собирается смешить свет. Я расцениваю историю с генеральством Денисова, как заявку на верховенство, как выражение стремления продолжать борьбу с Советской властью в более широком масштабе.
После минутного молчания Михаил возобновил разговор.
— Возможно, ты прав. Все?
— Нет. Мне нужны материалы о генерале Тонких.
— Котором?
— Представителе Анненкова в ставке Семенова в 1919—1920 годах. Как здесь утверждают, он с 1923 года работает военным советником у маршала Фын Юйсяна.
— Ладно, постараюсь найти все, что можно. По дому скучаешь?
— Еще бы. Иногда во сне вижу себя с удочкой на берегу реки. На кукане у меня будто бы одни язи. Эх, и хороша же уха из них!
— Не дразни. Скажи лучше, когда своих боевиков отправлять станешь?
— Месяца через два. Но ты меня найди раньше, а то они без соответствующего приема натворят дел. Знаешь, Миша, чувствую иногда, что некоторые рвутся в бой не ради самой схватки, а просто им родину хочется пораньше увидеть. Правда, таких пока немного. Большинство зло на нас и очень серьезно. Ты все же, пожалуйста, попроси, чтобы с ними разбирались повнимательнее.
— Ну, я вижу кое-кто из них тебя очаровал. Смотри, не увлекайся, помни, что руки у этих людей замараны.
— Так что ж, им так и не отмыть их?
— Почему же? Но это не наша забота.
— Нет, Миша, наша. Ну ладно, мне пора.
— Ты долго еще пробудешь здесь?
— С месяц.
— А потом?
— Харбин, Калган, Ланьчжоу.
— Значит, я тебя в Калгане буду искать.
— Хорошо.
Поездка в Харбин оказалась успешной. По сравнению с другими городами Китая здешняя русская колония была самой многочисленной. В центре города часто встречались огромные вывески с надписями на русском языке: «Красноярский скупочный магазин», «Читинское акционерное общество», «Томское торговое товарищество». На вокзальном проспекте, коммерческой улице, вблизи кафедрального собора в толпе преобладала русская речь.
Рекомендательные письма Ступина открыли Сергею двери во многие дома руководителей маньчжурской части белоэмиграции. Как и в других местах, здесь главной темой оставалась проигранная гражданская война. Полковник Иларьев в ответ на сетования Лихарина об этом сказал ему:
— Мне самому, поручик, словесный блуд надоел до чертиков. Рад за то, что хоть вас эта плесень не разъедает.
— У нас любителей говорильни держать нельзя, Павел Дмитриевич, в момент ГПУ прицепится. Но мы бедны в другом — нет руководителей-боевиков, нет связи с единомышленниками из других мест, нет руководящего центра. Должен заметить, печальный урок 21-го года многому научил. Если промахнемся и на этот раз, опора внутри страны окончательно исчезает, а это, сами понимаете, конец нашего дела.