Пикник не получился. Усердно налегая на спиртное, Черкашинин быстро захмелел и, немного покуражившись, вскоре уснул. Его приятельница Лиза, заметно загрустив, изредка перебрасывалась отдельными словами с Сергеем, не скрывая своего разочарования.
Ночью в двери номера Сергея щелкнул замок. Протерев заспанные глаза, Лихарин увидел перед собой Довгаля.
— Извини, Сережа, что так поздно,— проговорил тот,— но раньше никак не мог, зацепил след одной личности. Что у тебя случилось?
— Атаман решил нас проверить. В ближайшие дни в Союз направится его доверенный. Пароль и прочее Черкашинин у меня уже получил.
— Прекрасно. Пока этот «инспектор» будет добираться, мы все необходимое подготовим и даже обеспечим ему комфортабельное возвращение. Должен же атаман почувствовать нашу силу.
— Кого ты заметил, не того ли, кто причастен к моему делу?
— Как тебе сказать, в общем, связь есть. Это майор Мацумура. Он когда-то был другом Фын Юйсяна и сейчас пытается возродить старые отношения. Мацумура, по слухам из Харбина, вроде бы соперничает с английским генералом Сеттоном в борьбе за влияние на диктатора Маньчжурии маршала Чжан Цзолина.
— Мацумура — шеф японской разведки на севере Китая, и его появление здесь означает,— вставил Сергей,— что самураи недовольны курсом Фына и, пытаясь исправить его, посылают в качестве наставника «старого друга»,
— ...Которому,— продолжил Михаил,— одновременно поручается установить контакт с Анненковым на предмет подготовки условий для свержения Фына.
— Пожалуй, это так. Я думаю, если тебе что-нибудь удастся добыть, тогда мы сможем доказать Фыну подлинную суть намерений японцев и англичан, а это, в свою очередь, облегчит проведение операции.
— Было бы превосходно. Ладно, давай пока помолчим об этом. Кстати, пока не забыл. Завтра тебя один из офицеров маршала повезет на учения кавалеристов. Черкашинин, конечно, здесь, понервничает, но это ему наказание. Раз они тебе сами смастерили такое прикрытие, пусть глотают эту пилюлю. На учениях будет Примаков. С ним я о тебе договорился, он согласен побеседовать.
— Здорово! Молодец ты.
— Ну чего там, мое дело намного проще: все-таки в пасти дьявола не я, а ты.
— Опять за свое, ведь уже договорились не затрагивать эту тему.
— На меня, Сергей, обижаться не стоит. Ладно, давай отдыхай.
Утром Лихарииа пригласили к директору провинциального департамента иностранных дел Ченгу, который предложил «корреспонденту» побывать на показательных занятиях курсантов кавалерийской школы. По знаку Ченга китайский солдат подвел к крыльцу дома серого иноходца, и в сопровождении офицера Сергей отправился к месту занятий.
На низкорослых монгольских лошадях курсанты показывали умение преодолевать препятствия и рубить лозу. Японские карабины и палаши немецких драгун составляли вооружение курсантов. После того, как некоторые офицеры школы продемонстрировали умение владеть русской казачьей пикой, на плац выехал одиночный всадник. Он показал такие чудеса джигитовки, что в толпе собравшихся беспрерывно раздавались возгласы одобрения. Стойку на руках в седле сменил трюк высшего класса — всадник, обхватив руками переднюю луку седла, спрыгнул на полном ходу на правую сторону, весь сжавшись, одними носками коснулся земли, и, как бы подхваченный встречным потоком воздуха, птицей перелетел на другую сторону.
— Молодец, Петр! — раздался голос сзади. Лихарин обернулся на звуки русской речи.
Слова восхищения принадлежали мужчине лет тридцати. Чуть выше среднего роста, в ладно-пригнанной офицерской гимнастерке, перехваченной в талии кавказским ремешком, он резко выделялся в толпе. Большой чистый лоб, слегка сжатые губы, прямой нос, чуть припухшие веки за тонкими стеклами очков — все это сразу бросилось в глаза. Легким наклоном головы незнакомец как бы пригласил Сергея к беседе.
— Мистер Дженкинс?— спросил он на английском.
— Да,— ответил Сергей.
— Господин Ченг просил меня рассказать вам кое-что об успехах китайских курсантов. Если не возражаете, мы побеседуем в канцелярии начальника школы. Извините, я не представился,— Генри Аллен.
— Буду вам только признателен, мистер Аллен,— скороговоркой выпалил Сергей.
Удобно расположившись в кресле-качалке, Аллен сказал по-русски, что, исполняя просьбу товарища Довгаля, он согласен пояснить для Сергея детали обстановки на севере Китая.
— Мне хотелось бы попросить вас в первую очередь рассказать о маршале Фын Юйсяне и его роли в борьбе различных сил внутри страны,— сказал Сергей.
Аллен закурил сигару и медленно, с расстановкой, четко выговаривая слова, стал отвечать на вопрос.
— Среди крупных китайских милитаристов Фын Юйсян, пожалуй, единственный прогрессивно мыслящий человек. Сам он знатного помещичьего рода, получил образование в Японии. Его главным военным советником до нас был японский майор Мацумура, с которым Фын сейчас пока не поддерживает связи. Всюду Фын заявляет о верности идеалам Сунь Ятсена, покойного отца китайской революции.
Армия Фына нанесла серьезный удар по войскам английского ставленника У Пейфу. Союзник Фына генерал Го Сунлин пытался разгромить проводника японского влияния Чжан Цзолина, но потерпел поражение вследствие вмешательства самураев. Войска Фына, связав своим существованием армии наиболее реакционной группы Чжан Цзолина, фактически помогают революционерам на юге страны укреплять свои силы.
— Скажите...— попытался задать вопрос Сергей.
— Можете называть меня Виталием Марковичем, — улыбнувшись, проговорил Аллен.
— Спасибо. Виталий Маркович, как, по-вашему, относится Фын Юйсян к находящимся на контролируемой им территории белогвардейцам?
— Настороженно. Ему отлично известно, что бывший правитель Приморья генерал Меркулов занимает пост главного военного советника у Чжан Цзолина, что множество белых служит в созданных англичанами, французами и японцами, формированиях, которые используются ими для борьбы с китайской революцией. Фын далек от коммунизма, хотя реакционеры называют его красным. В армии Фына нет пролетарского ядра, все солдаты и офицеры — выходцы из деревни. Среди командного состава нет таких, кто имел бы революционное прошлое. Маршал с большим трудом согласился на предложение Гоминдана вести в войсках политическую работу.
— Но все же теперь она ведется?
— Иногда весьма своеобразно. В качестве наглядного пособия, например, используют так называемую «карту национального позора».
— Что это за штука?
— Огромный плакат, изображающий карту Китая, хотя не совсем правдоподобную. Часть мест на ней заштрихована косыми линиями и поверх них сделана надпись: «Эти земли уже не наши». В их число включены не только все сеттльменты, Гонконг, Тайвань, но и Индокитай, Корея, Монголия, есть там и Приморье и даже Средняя Азия.
— Ого!— изумленно воскликнул Сергей,— широко размахнулись. Довольно странновато получается. Выходит, что солдатам внушается мысль о необходимости претензий на советские земли. А что же китайские коммунисты, они тоже согласны с подобной агитацией?
— Товарищ Ли Дачжао, с которым беседовали наши специалисты, извинился и напомнил о прошлом Фын Юйсяна. В общем, товарищу Ли удалось убедить маршала отказаться от карты. Сейчас Ли Дачжао как уполномоченный Гоминдана направляет политическую работу в войсках Фын Юйсяна. Вы, вероятно, знаете, что профессор Ли — не только уважаемый человек в стране, но и секретарь Северо-Западного бюро Компартии Китая.
— Виталий Маркович, мне хочется еще одно обстоятельство уточнить. Имеет ли маршал Фын информацию о замыслах белогвардейской верхушки в Китае?
— Судя по всему, он ею пренебрегает.
— Напрасно. Если они объединятся, — то свой первый удар вместе с Чжан Цзолином обрушат на войска Фына. Преуменьшать опасность не стоит. Боевой опыт у этих людей немалый.
— У нас его тоже хватает.
— Да, но передача вашего опыта, насколько я осведомлен, тормозится генералитетом, а белогвардейцы сами участвуют в боях.
— Если вам удастся добыть что-либо, прямо уличающее наших бывших соотечественников, обещаю сразу использовать ваш материал, пренебрегать им маршал не станет.