Я, конечно, переживаю, что потеряю ее из-за парня ее возраста, но я не зацикливаюсь на этом. Сейчас я принимаю то, что она моя, и я, черт возьми, покажу ей, как я этому рад.
Элоиза
Я слышу щелчок фотоаппарата. Вспышка освещает мои веки.
Меня охватывает замешательство, прежде чем я вспоминаю, что нахожусь в гостях у Прайсов.
— Разве они не были бы прекрасной парой? — Я слышу, как Джудит вздыхает. — Какие хорошенькие малыши получились бы.
Я чуть не давлюсь, но тут вмешивается мистер Прайс-старший.
— Джудит, она его ученица. Помнишь?
— Да? — Джудит ахает. — Ох. Но, дорогой, посмотри на них. Эти рыжие волосы с его губами и ее красивыми глазами…
— Джудит, — шипит мистер Прайс, немедленно заставляя ее замолчать. — Она его ученица. Уверен, ее бы расстроило, если бы она услышала, как ты это говоришь. И Айзека.
Джудит радостно ахает.
— Айзек здесь? Мой Айзек?
Мои глаза горят, но я их не открываю. Оставляю мистера Прайса разобраться со своей женой. Не думаю, что смогу с этим справиться.
— Такой красивый мальчик. Такой милый мальчик.
Мистер Прайс выводит ее из комнаты, и я медленно сажусь. Слышу, как скрипит ее кровать, и понимаю, что он отвел ее полежать, пока не пройдет этот момент.
Айзек тоже просыпается. Его голова была откинута назад, а глаза закрыты, но теперь я знаю, что он слышал все, что она говорила, по боли, которая отражается в его глазах.
Я беру его за руку и провожу по ней своим большим пальцем.
— Она снова забыла, кто я такой, — шепчет он, качая головой.
Я ничего не говорю. Просто кладу голову ему на плечо и жду поцелуя, который, как я знаю, последует. Когда чувствую, как его губы касаются моего лба, прежде чем мягко отстраниться, я сажусь и двигаюсь на другой конец дивана.
Мне не хочется отдаляться от него, но в данный момент я больше ничего не могу для него сделать.
— Я здесь, — говорю я, все еще держа его за руку, пока мы не слышим, как его отец возвращается в комнату.
Сюзанна тихо разговаривает с Джудит, и я знаю, что ее момент с воспоминаниями еще не прошел. Этот самый длинный из всех.
— Тебе необязательно присутствовать при этом, — говорит мне мистер Прайс-старший, его глаза усталые и печальные. — Я отвезу тебя домой.
— Я отвезу, — говорит Айзек, но его отец качает головой.
— Нет, мне нужно проветриться.
— Я был с тобой не совсем честен, — говорит мне мистер Прайс, подъезжая к моему дому. Поездка была долгой и в тишине. — Помнишь, как Джудит кинула в тебя макароны? — Я киваю, да. — Помнишь, ты оставила свои заявления в университет в моем доме?
Пожалуйста, скажите, что вы отправили их, мистер Прайс; вы сказали, что отправили.
— Да? — Мое сердце бешено колотится, готовясь к разрыву.
— Что ж, я их отправил, но вначале открыл. — Ладно, теперь я в замешательстве. — Мне не следовало этого делать, но я немного подправил их. Я усовершенствовал свои рекомендации и изменил твою биографию. — Теперь я определенно в замешательстве. — Ты была слишком скромной. Я только дополнил и исправил несколько ошибок. Мне было бы невыносимо видеть, как ты терпишь неудачу, но теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что этого бы не случилось.
Я не сержусь на него за это. Я просто… сбита с толку, наверное.
— Ты была таким достойным членом нашей семьи. Когда ты только начала навещать нас, я не думал, что это надолго, но не винил тебя. Джудит относится к тебе как к дочери, и я не могу сказать, что мне ты безразлична. Вот почему я сделал то, что сделал. Я не должен был этого делать без твоего разрешения.
— Все хорошо. — Я улыбаюсь самой счастливой и ободряющей улыбкой, на какую только способна. — Клянусь. Спасибо, что подправили их.
— Мой сын заботится о тебе. — Он почесывает шею, слегка растягивая бороду. — Думаю, он заботится о тебе немного больше, чем следовало бы.
Мои глаза расширяются. Я давлюсь воздухом.
— Я так не думаю.
— Мне не следовало бы этого говорить, но я понял, что происходит, в ту ночь, когда он позвонил твоему отцу. Его иррациональное поведение только подтвердило мои опасения. — О, черт, он знает… он знает. У меня начинают потеть ладони, и я чувствую, как сердце колотится где-то в горле. — Я просто хочу, чтобы какое-то время ты держала от него дистанцию.
— Я сделала что-то не так?
Он моргает и поворачивается ко мне лицом.
— Нет, милая, вовсе нет. Я просто волнуюсь… что в это темное и одинокое для него время он совершит какую-нибудь глупость, что-то, что потенциально может сделать это время еще более мрачным и одиноким. — Темные глаза изучают мое лицо, поэтому я сохраняю на нем шок и легкую неловкость. — Надеюсь, я придаю этому слишком большое значение, но думаю, что ты можешь чувствовать то же самое, и это меня беспокоит, потому что тогда вас ничто не остановит.