— Кэтрин.
Кто-то только что ударил кувалдой по моему сердцу, разбив его вдребезги. Я не могу дышать.
— Так это правда?
— Погоди… — Он хватает меня за руку, оглядываясь в поисках посторонних. Сейчас мне все равно. — Элли.
— Она оставалась у тебя прошлой ночью?
— Это не то, что ты…
Удар.
Моя рука бьет его по лицу, и жалящие слезы жгучими дорожками стекают по моим щекам.
— Держись от меня, черт возьми, подальше.
— Элли, пожалуйста.
Я потираю ноющий живот и сжимаю челюсти, пытаясь сдержать подступающую к горлу рвоту.
Я поворачиваюсь и бегу, мне нужно почувствовать, как горят мои бедра и легкие, нужно убежать от него… Больше всего мне нужно убить ее. Я ненавижу ее.
Я не могу выбросить из головы мысли о них двоих. Мне тошно, так чертовски тошно.
— Что ты делаешь? — Кричит он, хватает меня и тащит между двумя домами. — Остановись и послушай меня.
— Я не хочу смотреть на тебя, не говоря уже о том, чтобы слушать, — кричу я, упираясь руками ему в грудь. — Как ты мог так поступить со мной?
— Я ничего не сделал! Дай мне объяснить! — Он тащит меня дальше по переулку, боясь, что кто-нибудь увидит или услышит нас. Его рука зажимает мне рот. — Она появилась у моей двери прошлой ночью. Она немного выпила. — Мой желудок скручивает. — Я пытался заставить ее уйти. Она была не в себе. — Меня сейчас стошнит. — Я предложил ей стакан воды и усадил ее на диван. — Его глаза прожигают дыры в моем черепе, а его рука зажимает мой рот, когда я пытаюсь заговорить. — Вот и все. Она заснула; было поздно. Я не мог заставить ее пошевелиться, поэтому оставил ее на диване. Я клянусь. Она все еще была там, когда я проснулся сегодня утром.
Он, наконец, отпускает мой рот, и до этого момента я не осознавала, что он почти душит меня. Я делаю несколько глубоких вдохов.
— Тогда почему ты сказал ей не говорить мне?
— Потому что не хотел, чтобы ты волновалась! И еще не хотел, чтобы ты узнала об этом от нее, но у меня не было возможности позвонить, потому что я оставил свой телефон у себя. — Он полностью отпускает меня и прислоняется к стене напротив. — Но она все же сказала тебе… — Его глаза слегка расширяются, и он тихо чертыхается. — Она знает.
— Почему я должна тебе верить?
— Она из кожи вон лезла, чтобы рассказать тебе об этом?
Я пожимаю плечами.
— Она казалась искренне обеспокоенной.
— Нет, я имею в виду, рассказывала ли она подробности о том, как осталась у меня.
Я вспоминаю свой разговор с мисс Харт в холле и киваю.
— Вроде того. Это было умно сказано.
— Она знает… может быть, не все, но что-то она знает.
— Ты трахал ее?
Он отшатывается, его лицо искажается от отвращения.
— Нет, Элли! Ты действительно такого низкого мнения обо мне? Если бы я хотел трахаться с другими, я бы не делал этого с тобой!
Мое сердце, без сомнения, верит ему, но разум кричит мне перестать быть глупой и убираться оттуда, пока мне не стало еще больнее.
— Боже… Что ты собиралась делать? — Огрызается он, хмуро глядя на меня.
— Не знаю… Я еще не заглядывала так далеко вперед. — Я вытираю слезы и некрасиво шмыгаю носом.
— Твою мать. — Он притягивает меня к своей груди и успокаивающе гладит по волосам. — Я бы так с тобой не поступил. Ты же знаешь, я бы никогда так с тобой не поступил. Ты — все, что мне нужно.
Я все, что ему нужно?
— Меня тошнит.
— Это пройдет. Ты почувствуешь себя лучше, и тогда мы сможем посмеяться над тем, какими глупыми мы были.
Я качаю головой, не веря ему.
— Теперь это навсегда останется в моей голове. Ты можешь завести с ней отношения. Ты можешь быть с ней или с любой другой женщиной. Ты можешь гулять и веселиться, ходить на свидания, обниматься на глазах у родителей. Со мной ты не можешь этого делать.
— Элли… — Он касается губами моего лба и отклоняет мою голову назад, вытирая большим пальцем еще больше слез. — У меня есть время только до августа, чтобы побыть с тобой. — Его напоминание о том, как на самом деле мало у нас времени вместе, сильно меня задевает. — Позволь мне насладиться этим без драмы.
— Как мы будем с этим справляться, когда я окончу школу и уеду?
— Мы разберемся с этим. Ты будешь слишком взволнована, чтобы даже думать обо мне. — Заявляет он, притягивая мою голову к своей груди. Я прижимаюсь ухом к его воротнику, наслаждаясь звуком его ровного сердцебиения. — Пойдем, отвезем тебя домой.
— Элли, Айзек! — В ту же секунду мы отрываемся друг от друга, оба смотрим широко раскрытыми глазами в дальний конец переулка, туда, где стоит мистер Прайс-старший, прижав руки к бокам, сжав их в кулаки. — Сейчас же заходи внутрь.