Айзек
— Хорошо, думаю, мы сможем закончить к завтрашнему обеду, если будем достаточно усердно работать в течение этого часа. — Заявляю я, протягивая руку к ее сегодняшней работе. Она колеблется, прежде чем отдать ее мне, и я не могу подавить вздох. — Ты не закончила, верно?
— Я…
— Какой во всем этом смысл, если тебе наплевать на этот урок?
Ее глаза расширяются от паники.
— Мне не плевать! Я просто… — Она замолкает и прикусывает губу.
— Ты просто что? — рявкаю я, чувствуя себя более раздраженным, чем обычно. Вероятно, это из-за моего недосыпа и потребности в кофе, который я так и не смог выпить, поскольку уже опаздывал, затем меня прервала Шеннон, решившая попросить дополнительные занятия во время обеда. Я отказался предоставить ей их, ввиду ее образцовых работ.
— Ничего, извините. — Бормочет она, и это только еще больше разжигает пламенную злость в моей груди.
— Можешь идти, — приказываю я и кладу ее тетрадь на стол.
— Что?
— Можешь идти. Прямо в администрацию и отказаться от этого предмета.
Она моргает. Ее губы приоткрываются, а руки на парте сжимаются в кулаки.
— Отказаться от предмета?
— Ты меня слышала. — Я потираю виски и возвращаюсь на свое место за столом. — Я больше не собираюсь тратить на тебя время.
Я ожидаю, что она разозлится. Ожидаю, что она закричит или потребует, чтобы я пересмотрел свое решение. Она этого не делает. Вместо этого она позволяет своим шелковистым, сияющим рыжим волосам ниспадать подобно занавесу, скрывающему ее лицо от посторонних глаз, поднимает свою сумку с пола рядом с собой и медленно встает.
Чувство вины несколько раз ударяет прямо в сердце, когда она просто идет к двери с побежденным видом, ее челюсть сжата и слегка подрагивает. Я сильно прикусываю нижнюю губу и провожу пальцами по волосам.
Внезапная волна ясности пронзает красный туман, который тяжелым грузом лежит на моем разуме.
— Подожди, — ловлю себя на том, что говорю это еще до того, как мой мозг отдает команду. — Послушай… нам следует просто встретиться завтра, когда у меня будет настроение получше, а ты будешь не такой уставшей после долгих рабочих выходных.
— Нет, спасибо, — тихо говорит она, ее рука сжимает ручку двери. — С меня хватит.
— Хватит?
Она открывает ее и пожимает плечами, стоя спиной ко мне.
— Хватит. — Дверь захлопывается за ней, и чувство вины, которое я испытывал ранее, усиливается.
Тяжело выдохнув, я несколько раз ударяюсь лбом о стол и рычу в поверхность.
Черт возьми. Мне действительно нужно заняться сексом.
Я становлюсь таким, когда испытываю сексуальное неудовлетворение.
Я лишь не желаю быть застрявшим в самом депрессивном городе в истории человечества.
— Итак, ты уже готов поговорить об октябрьских праздниках? Вечеринка состоится через три недели. Нам нужно начать подготовку, — объявляет Кэтрин, входя через дверь, которая закрылась всего несколько мгновений назад.
Представляю, как мчусь к ней, хватаю и прижимаю ее податливое тело к стене у двери. Представляю, как поднимаю эту нелепо обтягивающую черную юбку и погружаю свои пальцы в ее лоно, подготавливая к тому, как потеряюсь в его глубинах.
Но я не могу. Как бы сильно я ни чувствовал, что мне это нужно, я действительно не могу использовать ее таким образом. Я не хочу быть таким парнем здесь.
— Конечно, не похоже, что мне есть еще чем заняться. — Я оглядываю пустой класс. Мой взгляд задерживается на том месте, которое не так давно освободила симпатичная рыжеволосая девушка. — С чего начнем?
— Нам нужно написать список того, сколько еды нам необходимо.
— Разве мы делаем это не после того, как утвердим количество студентов, собирающихся посетить праздник?
— Список уже есть. — Она машет передо мной маленьким листком бумаги с указанием количества студентов, которые придут или, возможно, не придут. — Еда будет куплена в магазине в пакетах, не включая сэндвичи, которые обычно готовит твоя мама.
Я вздрагиваю.
— Уверен, мама прекрасно справится с этим и в этом году.
Я вижу сомнение в ее глазах, но она больше ничего не говорит на эту тему.
— Не делай этого, — говорю я приглушенным голосом.
— Что? — ее широко раскрытые глаза становятся еще шире.
— Не думай, что знаешь о ее состоянии что-то такое, чего не знаю я. Да, она больна, но у нее все еще есть ее разум, и она может приготовить несколько гребаных сэндвичей.