— Это и правда очень вкусно, — ворчит Кэтрин, по-видимому, недовольная тем фактом, что упомянутая семнадцатилетняя девушка умеет готовить.
Когда я откусываю первый кусочек, то не могу с ней не согласиться. Это необыкновенно вкусно, а хлеб, политый соусом, не поддается описанию.
Мы сидим с мамой в гостиной и едим, непринужденно болтая.
Кэтрин не требуется много времени, чтобы начать свою игру.
— Для меня было бы честью навестить вас завтра, если у вас нет никаких планов, Джудит?
Моя мама тепло улыбается Кэтрин.
— Было бы чудесно, но у меня уже есть планы. Юная Элоиза обещала отвезти меня в моем кресле в кафе «У Кристал». Мы собираемся съесть те потрясающие шоколадные твисты, которые она готовит.
Я ухмыляюсь, но ухитряюсь скрыть это от Кэтрин.
— Я бы присоединился к вам, но снова буду дежурить в школе.
— Все в порядке. Это в основном для того, чтобы отвлечь меня от шума. У меня раскалывалась голова.
Кэтрин сжимает челюсти.
— Могу представить. Что ж, у вас есть мой номер. Позвоните мне, когда будете свободны.
— Обязательно это сделаю. — Сердечно отвечает моя мама, ее взгляд устремлен вновь на телевизор. — Как продвигается подготовка, Айзек?
— Блестяще. Тебе нужно это увидеть; все в самом деле выглядит очень хорошо. Студенты потратили много времени на подготовку.
— Это была отличная идея.
— Это точно.
— Когда все будет готово, мы должны сделать что-нибудь приятное для учеников в благодарность.
Я и сам об этом думал.
— Мы что-нибудь придумаем.
— Кажется, большинство из них просто счастливы, что их имена появились в газете, — шутит Кэтрин, и она не ошибается. — Забавно, потому что половину детей, которые работают над всем этим, я бы назвала самыми непослушными. От них я меньше всего ожидала бы помощи в благом деле.
Моя мама тихо вздыхает.
— Это лишь показывает, что эти дети хорошие. Им просто нужно на чем-то сосредоточиться.
Она права.
Когда я отвожу Кэтрин домой, всплывает тема беременности Элоизы. Лучше бы я никогда ничего не говорил. Это был не мой секрет, чтобы этим делиться.
Кэтрин считает иначе.
— Возможно, ты мог бы оставить записку для ее отца или матери… Мне просто так плохо от осознания того, что я знаю, и от того, что ничего не могу с этим поделать.
— Не понимаю почему. Это не твое дело, оставь все как есть.
— Я подслушала, как она и ее друзья говорили о возможном ночном походе в клуб. Если она пойдет, то подвергнет опасности этого бедного ребенка.
— И снова, — огрызаюсь я, крепче сжимая руль. — Это не наше дело. Кроме того, они даже не построили планы на ее день рождения.
— О, и откуда ты это знаешь?
— Потому что, когда я доставлял костюмы, Хейли, ближайшая подруга Элоизы, сказала той составить план на свой день рождения. — Я раздражен. — Послушай, я рассказал тебе это по секрету. Если ты что-нибудь скажешь, то нарушишь студенческую тайну, что может стоить тебе работы.
У нее отвисает челюсть.
— Ты тот, кто сказал мне это, помнишь?
— Да, но потому что, как коллега-учитель, я знаю, что могу доверять тебе в том, что ты поступишь правильно в соответствии с законом. Если ты нарушишь это доверие, то это будет на твоей совести. — Наконец, я подъезжаю к ее дому, надеясь, что она немедленно вылезет из моей машины и свалит. — Спокойной ночи, Кэтрин.
— Я ничего не скажу, ладно?
— Я устал, это был долгий день. — Я наклоняюсь над ней и тяну за ручку, чтобы открыть ее дверь. Она фыркает, но, наконец, выходит из моей машины и направляется к своему дому.
Я быстро уезжаю, желая установить как можно большую дистанцию между собой и этой женщиной. Видит Бог, я больше не могу ее выносить. Конечно, она достаточно милая, заботится о своих учениках, но иногда она может быть невыносимой.
Подъехав к своему многоквартирному дому, я быстро собираю мусор, разбросанный по полу моей машины. Запихиваю его в пустую сумку-переноску и роюсь под сиденьями в поисках остального. Моя рука натыкается на что-то маленькое и мягкое.
Вытаскивая это из-под пассажирского сиденья, я хмурюсь в замешательстве.
Кэтрин оставила свою сумочку в машине?
Почти уверен, что она забирала ее, когда уходила. К тому же я уверен, что она была больше, чем эта.
Включаю верхний свет и провожу пальцами по темно-красному бархату. Это очень маленькая сумка. Сомневаюсь, что в нее поместится что-то большее, чем кошелек и телефон.
Открыв ее, я не нахожу ничего, кроме двух пачек жевательной резинки, кошелька и пустой упаковки яблочного сока. Как только вижу коробку, то понимаю, кому принадлежит находка, но открываю кошелек, чтобы проверить. Там пусто, если не считать удостоверения Элоизы и спрятанного между прорезями для карточек презерватива. Мило. Думал, только мужчины носят презервативы таким образом.