Я провожу пальцами по впадинкам, пока она не раздвигает свои. Она делает это, а это потом сжимает их, обхватывая тыльную сторону моей ладони кончиками пальцев. Мое тело пульсирует и наполняется жаром. Внезапно печальный момент, частью которого мы являемся, улетучивается, когда наши ладони сжимаются вместе, а наши руки заключены в крепком объятии.
Никто вокруг открытой могилы не может видеть из-за людей, находящихся перед нами, а все, кто позади нас, стоят слишком близко, чтобы разглядеть.
По какой-то причине мне даже все равно, увидят ли они. В этот момент, в это время, я не испытываю страха осуждения. Единственное, что я чувствую — это ее тело, ее руку, ее пульс, бьющийся в такт с моим. Не знаю, почему чувствую себя подобным образом, но и не пытаюсь это понять, потому что единственный страх, который у меня есть — потерять этот момент.
Хочу, чтобы это никогда не заканчивалось.
Никогда.
Элоиза
Я сижу на поминках в тишине с Хейли. Они проходят в кафе, и все пьют кофе по-ирландски, приготовленный мной и остальным персоналом. Не знаю, что чувствовать по возвращению сюда, в место, где она умерла. Место, где я нашла ее мертвой.
Думаю, единственное утешение, которое сейчас приносит это место — это воспоминание о том, что в ее последние несколько мгновений я была с ней. Она была не одна. Возможно, она была одинока, когда ее унесло в мир, который однажды увижу я сама, но она не была одна до того, как ушла, и я была той, кто находился рядом.
Все намного счастливее. Я не виню их за это. Хочу, чтобы они улыбались во время ее последнего прощания. Прямо сейчас у меня просто нет сил.
Я не отрываю глаз от своей чашки, прислушиваясь к громкой болтовне и редкому смеху. Никто не пытается заговорить со мной. Не думаю, что они знают как. Я не уверена, как с этим бороться. Никогда раньше не теряла никого из близких мне людей и не знаю, как справиться с чувствами, которые это приносит.
Не могу перестать повторять слова в своей голове: «Я никогда больше ее не увижу». Они продолжают и продолжают крутиться, и неважно, что я делаю, чтобы отвлечься, это не избавляет ни от боли, ни от реальности происходящего.
Мы не были родственниками, но я видела ее четыре дня в неделю. Она заботилась обо мне. Я знала ее всю свою жизнь.
Чувствую, как чьи-то глаза прожигают меня из угла комнаты. Я поднимаю свои глаза, чтобы найти источник пристального взгляда, и замираю, когда понимаю, что это Айзек. Он смотрит на меня с немалой долей беспокойства и чего-то, что я не совсем понимаю.
Я отвожу взгляд. У меня нет сил разбираться с тем, что происходит между нами. Меня тошнит от того, что он пытается спасти меня, держит за руку, заботится обо мне, потому что думал, что я беременна… Это все слишком. Он морочит мне голову и, честно говоря, думаю, ему следовало бы быть благоразумнее.
Он мой учитель и ничего больше.
— Я ухожу домой, — говорю я Хейли и своим родителям. — Мне нужно, чтобы этот день поскорее закончился.
— Я отвезу тебя. — Мама встает, но я качаю головой.
— Одна. Мне нужно пройтись.
— Малышка. — Она берет меня за руку, но я вырываюсь и, попрощавшись с семьей Кристал, выхожу из кафе, не обращая внимания на холод, который ощущают мои обнаженные руки и ноги, закрытые тонкой тканью.
Свежий воздух — это здорово, а время, проведенное в одиночестве, еще лучше.
Я иду по улице, стараясь не переходить дорогу, на которой чуть не умерла, когда впервые встретила Айзека.
Улицы пусты, если не считать редко проезжающих мимо машин. Чувствую себя изолированной, но не в плохом смысле. Я практически чувствую, как руки Кристал сжимают мои плечи. Она пытается вбить в меня хоть немного здравого смысла, без сомнения, потрясенная моим проявлением жалости к себе из-за нее.
Я иду через парк, проводя пальцами по шершавой поверхности деревьев, пока, наконец, не сажусь на маленькую скамейку с видом на жалкий пруд, который недостаточно велик, чтобы вместить больше дюжины рыб.
— Ты преследуешь меня, — говорю я, слегка хмурясь, когда на мои плечи набрасывают пиджак от костюма, а Айзек садится рядом со мной.
— Я беспокоюсь о тебе, — признается он, сохраняя дистанцию.
Часть меня хочет, чтобы он сел поближе, чтобы я могла положить голову ему на плечо и вздремнуть.