— Нет. — Обрываю поцелуй я, отталкивая его рукой.
— Элли. — Его голос плаксивый и раздражающий. Я спускаюсь по ступенькам крыльца на заднице, держась за перила, подтягиваюсь и, шатаясь, выхожу на траву, проталкиваясь сквозь толпу танцующих людей. — Куда ты идешь?
— У меня комендантский час. — Это ложь. Мне просто больше не хочется здесь находиться.
— Я провожу тебя. — Он берет меня за локоть, и нам удается сохранять равновесие. — Что насчет Хейли?
— Черт, Хейли!
— Я пойду и приведу ее. — Он снова криво ухмыляется. Чувствую, как его губы прижимаются к моим, а язык просовывается между моими зубами, прежде чем я полностью осознаю, что он делает. Когда он отстраняется, у него перехватывает дыхание, а я просто чувствую оцепенение. Такая оцепенелая и счастливая и… Подождите-ка… Я почти уверена, что Хейли останется с Уэсли на ночь. Разве я не должна была остаться с ней у Уэсли?
— Я сейчас вернусь, подожди здесь.
— Хорошо. — Через несколько секунд он исчезает. Я зачарованно смотрю на большой грузовик, припаркованный в конце дороги. — Я знаю твой секрет, Оптимус Прайм. — Шепчу я и хихикаю над собственной шуткой.
Хлопает дверца машины, и вокруг нее раздаются шаги. Меня резко хватают и грубо усаживают на удобное сиденье. Зажигается свет. Это похоже на космический корабль.
Я уже ездила в этой машине раньше.
В мои слабые руки суют бутылку воды, и машина трогается с места. Мне действительно не нравится, как движутся машины. Больше нет.
Я открываю рот, чтобы заговорить.
— Нет, — сердито рявкает Айзек. — Не надо. Я чертовски зол, и я только что сделал кое-что действительно чертовски глупое.
Он сияет, я клянусь в этом. Он выглядит таким красивым, весь такой суровый, небритый и усталый.
— Я везу тебя домой.
— Ура! — Подбадриваю я, мне нравится мысль о том, чтобы остаться у него на ночь. — Мы можем устроить бой подуш…
— К тебе домой, не ко мне.
Оу. Моя нижняя губа выпячивается, когда до меня доходит реальность того, что он сказал, и в этом случае я начинаю паниковать.
— Не-а. Ни за что. Нет. Отвези меня обратно…
— Я тебя высажу. Ты сможешь зайти внутрь, а твой отец с тобой разберется. — Рычит он, костяшки его пальцев белеют, когда он сжимает руль.
— Ты издеваешься надо мной? Попробуй ему это объяснить. — Я удивлена, что мои слова звучат намного трезвее, чем я есть на самом деле. Хихикаю.
— Это, блядь, не шутки! — Кричит он, резко поворачивая за следующий угол, отчего я влетаю в дверь. Ауч. — Посмотри на себя, в каком ты состоянии.
— Беру свои слова назад о том, что ты хорошо выглядишь.
— Ты отправишься домой и проспишься.
— Ты подобрал меня только для того, чтобы отвезти в место, где я даже не должна была ночевать сегодня ночью? — Мое головокружение за долю секунды превращается в гнев. — Ты, нахрен, издеваешься надо мной? Останови машину, и я вернусь пешком.
— Чтобы тот урод мог воспользоваться тобой?
— Какой урод?
— Тот, который целовал тебя.
Я потрясенно моргаю.
— Ты следил за мной?
— Не будь глупой. Я случайно проезжал мимо, когда вы облизывались на улице.
— Ты следил за мной. Ты не имеешь никакого права следить за мной.
— Завтра ты проснешься на диване, рядом с ним, в окружении других идиотов, и будешь удивляться, что, черт возьми, ты натворила вечером. Ты этого хочешь? Ты правда хочешь об этом пожалеть?
Я несколько раз ударяюсь головой о подголовник.
— Это будет лучше, чем вернуться домой и встретиться лицом к лицу с моим отцом.
— Повзрослей, Элоиза.
— Я пытаюсь, но ты не даешь мне, черт возьми! А теперь отвези меня обратно!
— Я не позволю тому уродливому маленькому сукиному сыну использовать тебя!
Я закатываю глаза, и прежде, чем успеваю остановиться, извергаю шквал слов.
— Имеешь в виду, как ты использовал меня?
Машина со скрипом останавливается. Это резко и неожиданно. Мне так повезло, что я пристегнута ремнем безопасности. Теперь меня определенно тошнит.
— Ты права. Какого черта я это делаю? Ты ни хрена для меня не значишь.
Ауч. Я собираюсь притвориться, что это не было больно.
Я скрещиваю руки на груди, потрясенная, когда он протягивает руку через мои колени и дергает за дверную ручку, толкая дверь ладонью. Воздух холоднее, чем я помнила.
— Тогда вылезай. — Рявкает он, его глаза устремлены вперед, руки теперь крепко сжаты на руле.
Он шутит, да?
— Все это было… только для того, чтобы бросить меня посреди города?
— Я использовал тебя, так? Так какое мне дело?
— Отлично. Я ухожу. — Я отстегиваю ремень и, взявшись за ручку над дверью, выбираюсь наружу. — Звучит умно, не так ли? Спас меня от какого-то порочного восемнадцатилетнего подростка только для того, чтобы бросить одну на гребаных улицах, где, вероятно, есть диваны и похуже, на которых можно проснуться.