— И что всё это значит?
— Это значит, что он не боится ничего, и, значит, может даже заехать мне в лицо. Это значит, что у него есть солидная золотая карта, освобождающая его от любой ответственности. А для этого должен быть срочный заказ откуда-то с очень высокого уровня, из источника, заслуживающего полного доверия. И если какой-то гражданин, вроде меня начнёт вмешиваться, машина его уничтожит. Он хочет заслужить медаль, и это означает, что это вопрос национальной безопасности. На это указывают все признаки. А люди, сбежавшие из заключения, не относятся к национальной безопасности. Это зона ответственности штата.
Хелен секунду помолчала, затем сказала:
— Вопросом национальной безопасности могут являться дезертиры из воинской части или группа террористов. Или сбежавшие заключенные Министерства внутренней безопасности. Или какой-то мутант вырвался на свободу, что-то вроде генетического эксперимента. Или чей-то еще генетический эксперимент, выпущенный на свободу специально. Может быть, это нападение, и они находятся прямо в зоне опасности.
— Ничего из перечисленного выше, — сказал Ричер.
— Откуда вы знаете?
— Потому что я сидел в кресле и все утро смотрел на небо.
— И что вы там увидели?
— Не кружили ни самолеты-наблюдатели, ни дроны, ни вертолеты. Если бы они охотились за теплокровным существом или существами, они были бы там весь день с тепловизорами или радарами воздух-земля, или любыми другими фантастическими штуками, которые у них есть в настоящее время.
— Так что же вы думаете, они ищут?
— Они не ищут, я именно об этом вам и говорил. Воздушного наблюдения не было.
— Тогда что они не ищут?
— Что-то, не излучающее тепло и слишком маленькое, чтобы радар обнаружил это.
— И что это может быть?
— Понятия не имею.
— Но что-то, что они не хотят, чтобы увидели мы, очевидно. Что-то, о чем мы не должны знать.
— По-видимому.
— Это может быть хладнокровное существо. Как змея.
— Или вампир. Являются ли они хладнокровными?
— Это не смешно. Ну ладно, может, это не существо вообще. Может быть, это часть секретного оборудования. Что-то неодушевлённое.
— Возможно.
— Как оно попало туда?
— Хороший вопрос, — сказал Ричер. — Я думаю, что это, скорее всего, упало с самолета.
Они попросили подлить им кофе, Хелен беспокойно размышляла над проблемой, и, в конце концов, сказала:
— На самом деле всё очень плохо.
Ричер сказал:
— В действительности всё не так уж плохо. Генри и Сюзанн не стоит сильно опасаться какой-то железяки. Она же не собирается подпрыгнуть и укусить их за задницу.
— Но это именно то, что может произойти, образно говоря. Они вошли в лес незаконно, двадцать четыре часа спустя после всех. Это выглядит намеренным. Как будто их работа заключается в том, чтобы найти эту штуку и вынести её. Предположим, что это бомба или ракета? Ведь так бывает, не правда ли? Бомбы и ракеты иногда падают с самолетов. Случайно. Я читала об этом в книге. Но, более вероятно, намеренно. И это уже похоже на большой заговор. Что будет, если Генри и Сюзанн задержит поисковая партия? Для этого не нужно много воображения. Они проникли через ленту, они находятся одни там в течение двадцати четырех часов, их работа состоит в том, чтобы захватить ракету до того, как это сделает ваше правительство и передать её дальше по цепочке, пока в один прекрасный день авиалайнер не зайдёт на посадку в аэропорту Кеннеди, и не повторится 9/11.
— Но Генри и Сюзанн — туристы. Любители дикой природы, проводят летний отпуск. Они канадцы, в конце концов.
— И что это значит?
— Прекраснейшие люди в мире. Почти такие же хорошие, как швейцарцы.
— И всё же, их будут проверять.
— Имена и телефонные номера по паре баз данных. Простейшие вещи, лишь бы что-нибудь сделать.
— С Сюзанн всё не просто.
Ричер спросил:
— Что именно?
— Она — прекрасный человек. Вы должны понять это. Она сочувствует каждому.
— И в этом проблема?
Хелен сказала:
— Конечно. Потому что каждому означает всем. Элементарный английский язык. И это значит, что если внимательно присмотреться, можно увидеть, что симпатии заходят туда, где ваша страна не хотела бы их видеть. Вырванные из контекста и более не уравновешенные другими вещами, не совсем справедливые, но факты есть факты.