– Да.
Я почувствовал, что Энн тоже старается унять дрожь.
– Том, что она хочет?
– Не знаю. – Я не мог не отметить, что мы оба уже воспринимали эту женщину как объективную реальность.
– Ой! – Мне показалось, что Энн всхлипнула. Я придвинулся ближе, чтобы коснуться ее, и понял, что она изо всех сил зажимает рукой рот, кажется даже вцепившись в нее зубами. – Энн, Энн, – горячо зашептал я, – не волнуйся, она не сможет причинить нам зло.
Энн отдернула руки от лица и почти закричала:
– А какого черта ты здесь делаешь? Так и собираешься лежать в постели и прятаться под одеялом? Ты только днем храбрый и любопытный? Если она действительно там и если она – то, что ты говоришь...
Словно испугавшись, что незваная гостья в гостиной ее услышит, Энн замолчала. Думаю, в какой-то момент мы оба перестали дышать. Я смотрел на темный силуэт Энн и чувствовал, что мое сердце прекращает бешеную скачку и начинает биться медленно и тягуче.
– Энн, послушай...
– Что еще?
– Ты ведь тоже не веришь Филу, правда?
– А ты веришь?
Только теперь я понял, что так и не смог заставить себя поверить Филу. Потому что он ошибался. Это была не телепатия. Это было что-то другое.
Но что?
Глава 7
В среду вечером мы собирались на ужин. Энн сидела на кровати и причесывала Ричарда, я переодевал рубашку.
– Ты расскажешь Фрэнку и Элизабет о своих приключениях?
– Нет, – я помотал головой, глядя на свое отражение в зеркале, – зачем? Фрэнк весь вечер будет язвить по этому поводу. Только испортит настроение.
Энн замолчала. Мне тоже не хотелось разговаривать. Я был уверен: в тот момент мы думали об одном и том же.
У нас не было предмета для разговора со специалистами. Что мы могли им предъявить в качестве доказательств? Странное, не поддающееся описанию чувство, ошеломившее меня во мраке ночи? Мимолетный проблеск подсознания, краткое мгновение, когда неосознанное стремление верить в то, что находится за пределами понимания, становится явью? Этого мало. Этого совершенно недостаточно!
Энн наконец удалось пригладить непослушные волосы Ричарда, и она со вздохом отложила расческу. В мою сторону она не смотрела.
– Красивая рубашка, папочка.
– Спасибо, малыш.
– Мне очень нравится.
На мгновение между нами протянулась тонкая незримая нить. Мне показалось, что я увидел в его широко открытых глазах искру понимания. Но малыш отвернулся, и ощущение исчезло.
Я смотрел на него и думал, как много опасностей каждую минуту подстерегает ребенка в этом сумасшедшем мире: он может заболеть неизлечимой болезнью, попасть под машину или погибнуть в одном из сотен несчастных случаев, на которые так щедра наша жизнь. Как было бы здорово, если бы я мог всегда быть уверен, что он в безопасности!
На какой-то миг взгляд Энн встретился с моим.
– Я знаю одно, – возбужденно заговорил я, – вокруг нас что-то есть. Я не знаю, что именно, но оно уже здесь.
Она окинула меня внимательным взглядом и ничего не ответила. Только прижалась губами к светловолосой головке Ричарда.
– Все будет хорошо, – сказала она, в основном обращаясь к самой себе, – все будет очень хорошо.
Дверь открыл Фрэнк.
– Приветствую вас, друзья по несчастью, – громогласно заявил он, выдохнув на нас удушливое облако, перенасыщенное пивными парами.
Услышав нас, из кухни вышла Элизабет. Не требовалось особой наблюдательности, чтобы заметить: они только что ссорились. И дело даже не в напряжении, которое я чувствовал. Было заметно, что Элизабет плакала.
– Здравствуйте! – Она подошла поближе и попыталась заставить себя улыбнуться, упорно не глядя на Фрэнка. – Здравствуй, милый. – Она ласково погладила Ричарда по аккуратно причесанной головке.
С первого взгляда могло показаться, что стоящий рядом Фрэнк обнял жену за талию, но я заметил, как его длинные белые пальцы глубоко впились в мягкую плоть ее большого живота.
– Это моя жена Лиззи, – скривился он в ухмылке, – мать моего еще не родившегося щенка.
Гримаса боли исказила бледное лицо Элизабет. Она вырвалась из его объятий и подошла поближе к Ричарду... Ненависть! Это слово вспыхнуло и погасло в моем мозгу. Так ярко вспыхивает лампочка перед тем, как перегореть.
– Сегодня ты такой красивый, Ричард, – улыбнулась Элизабет, но в ее глазах блестели слезы, – тебе очень идет этот костюм, рубашка тоже замечательная.
– Никогда не говори мне, что я красивый, – вмешался Фрэнк.
Ричард внимательно посмотрел на рукав своей рубашечки, потом на Элизабет и серьезно спросил:
– Тебе нравится?
– Да, очень красиво, – сквозь слезы ласково улыбнулась Элизабет.
Фрэнк решительно не желал оставаться на вторых ролях.
– Присаживайтесь, гости дорогие, – он сделал рукой приглашающий жест, – скажите, что будете пить. Кажется, именно так начинает свои вечеринки всемирно известная ведьма Элси.
– Ты сегодня в хорошем настроении, – заметил я.
– Так что же вам налить, черт побери?
– Мне ничего, – сухо ответила Энн.
А я попросил стакан вина, если оно имелось в доме. Фрэнк назвал три сорта. Я выбрал сотерн.
– Сотерн сейчас будет, – нараспев протянул Фрэнк и, кривляясь, удалился в сторону кухни.
Элизабет стояла рядом, неестественно выпрямившись, с натянутой улыбкой на лице.
– У него сегодня неудачный день, – заметила она, – не обращайте внимания.
– Ты уверена, что тебе хочется возиться с гостями, Лиз? – мягко осведомилась Энн. – Если тебе тяжело, мы могли бы...
– Не говори глупости, дорогая, – обиделась Элизабет, а я почувствовал идущую от нее волну тоски и обреченности.
Фрэнк продолжал громко греметь стаканами в кухне.
– Да, кстати, пока я не забыла, – воскликнула Элизабет, – я вчера не оставила у вас в доме расческу?
– Бог ты мой, – Энн с досадой всплеснула руками, – конечно оставила. Я сегодня сто раз собиралась принести ее тебе, но все время забывала. Извини.
– Ничего, дорогая, – улыбнулась Элизабет, – просто я хотела узнать, где она. При случае я ее заберу.
– Со-терн, – возвестил Фрэнк, войдя в комнату с полным стаканом в руке.
– Я пойду посмотрю, как там наш ужин. – Элизабет поспешно направилась в кухню.
– Я помогу тебе, – предложила Энн.
– Не надо, у меня почти все готово, – улыбнулась Элизабет. Однако улыбка недолго задержалась на ее бледном и несчастном лице. Нагло улыбающийся Фрэнк загородил ей дорогу. – Фрэнк, прошу тебя, – взмолилась она.
– Лиззи больше не хочет с нами разговаривать, – ухмыльнулся он. – Лиззи хочет уйти.
– Фрэнк, пропусти меня. – Ее голос звучал глухо и напряженно.
– Она же помешалась, – Фрэнк грубо схватил жену за плечо, – совсем спятила.
– Я все-таки помогу тебе, Лиз. – Энн решительно поднялась, взяла Ричарда за руку и направилась прямо на Фрэнка. Элизабет открыла рот, словно хотела заговорить, но не произнесла ни слова. Я остро ощутил сложное чувство гнева, смешанного с благодарностью, которое она в этот момент испытывала. Две женщины и ребенок без помех прошли в кухню.
– Одна беременная женщина, – начал перечислять Фрэнк, – две беременные женщины, один маленький мальчик, – он со свистом выдохнул воздух и хихикнул, – есть повод повеселиться, здорово, правда?
– Ага, – буркнул я.
– Ты вовсе так не думаешь, тупой ублюдок! – рявкнул он и сунул мне в руку стакан, причем так резко, что вино расплескалось. И рухнул в кресло. – Знаешь, почему она спятила? – пьяно хихикнул он. – Потому что я предложил ей поднять и немножко поносить холодильник. Тогда нам не придется возиться с ребенком. – Он схватил стоящую на столике рядом банку пива и, картинно вытянув вперед руку, произнес: – За женщин! – Фрэнк икнул, опустошил банку и бросил ее на ковер. Он был абсолютно пьян. – Дети... – пробормотал он достаточно громко, чтобы его услышали в кухне. – Кто только, черт возьми, их выдумал?