— Вот как! — поддразнила Элеонора, увлекая подругу. — Боюсь, что третьего дня на берегу происходило то же самое, ты также находила это тогда скучным?
— О, тогда совсем другое дело! — ответила Ева. — Ведь смотрели-то на меня.
Лоренц укоризненно покачал головой, глядя вслед удалившимся девушкам.
— О, беспечная молодежь! Она шутит и смеется на виду у опасности, перед которой следовало бы трепетать. Но странно, здесь, в Мансфельде, никто не трепещет; из приличия постараюсь и я не дрожать, — он снял с себя мушкетон и осторожно прислонил его к стене. — С таким опасным оружием надо быть осторожным, — продолжал он рассуждать сам с собой. — Оно, правда, не заряжено, но, кто знает, оно все-таки может выстрелить. Бывали примеры, что в таких древних самострелах находили пули; значит, надо быть осторожным! Если бы я только знал, куда пропал мой сумасшедший храбрец…
Слова застряли у него в горле, так как тот, к кому относились эти слова, а именно его бесследно пропавший воспитанник, внезапно появился пред ним. Смелым прыжком он перепрыгнул через комнатную балюстраду на террасу, рванул стеклянную дверь и вошел в зал, но в каком ужасном виде! Он дрожал всем телом, вода струилась у него с волос и с платья, но из-под мокрых кудрей победоносно сверкали его блестящие глаза и так же победоносно звучал голос:
— Вот и я!
При виде его Лоренц схватился за голову.
— Отто, на кого вы похожи? Где вы пропадали все время? Ведь вы промокли насквозь!
Юноша небрежно окинул свой совершенно мокрый костюм.
— Это от волн! Шлюпка до половины была наполнена водой.
— Шлюпка? Да неужели вы были…
— На море! Я прямо из шлюпки.
Лоренц невольно отшатнулся и побледнел, как мел.
— В такую-то бурю?
— В такую бурю!
— Господи помилуй! Да чего же ради?
Отто упрямо тряхнул головой.
— Этого вы не узнаете, доктор, да и вообще не узнает никто. Это моя тайна; я вовсе не хочу, чтобы меня только удаляли, когда другие поверяют друг другу свои тайны.
— Но ведь должны же быть у вас какие-нибудь причины, чтобы подвергать свою жизнь такой опасности, — жалобно произнес старый доктор. — Я вообще не понимаю, как вам удалось благополучно выбраться. Сегодня ведь никто не решался выйти в море.
— А я решился! — торжествующе воскликнул Отто. — Я научился у Арнульфа управлять шлюпкой в бурю и сегодня плыл, как настоящий моряк.
— Так скажите мне по крайней мере…
— Ни звука! С вами, доктор, у меня вообще свои счеты; если бы вы давеча не удержали меня, я утром также принял бы участие в схватке; но вы не пустили меня, пока не пришла бабушка и со слезами не обняла меня. Ее я, конечно, не могу оттолкнуть, да я еще наверстаю свое. В замке, надеюсь, ничего больше не было?
— Нет, но, к сожалению, наверняка что-нибудь будет, когда явятся солдаты из города.
— Надеюсь — они нападут на нас, мы будем защищаться, прогоним их! Ах, доктор, вот я никогда не предполагал, что в Мансфельде мы доживем до такого счастья!
Отто стремительно бросился на шею доктору, покорно отдающемуся его объятиям.
— Отто, безбожный мальчик! — простонал старик. — И это он называет счастьем!
— Конечно! Но первым долгом я должен найти себе оружие. А вот стоит какое-то ружье!
Юноша хотел схватить мушкетон, но воспитатель остановил его, с достоинством заявив:
— Оставьте, это — мое оружие!
— Ваше оружие? — и Отто с изумлением взглянул на обычно миролюбивого старика, воинственный вид которого только теперь обратил на себя его внимание.
— Да, но я вовсе не намерен проливать им кровь, — поспешил прибавить Лоренц.
— Ну, этим ружьем вы кровь не прольете, — расхохотался Отто, завладев мушкетоном. — Я думаю, курок нельзя даже поднять.
Он попробовал поднять его, но заржавленный курок не двигался с места; тем не менее Лоренц боязливо отскочил назад.
— Берегитесь! Оно может выстрелить!
— Ружья для того и существуют, чтобы стрелять, — глубокомысленно заметил Отто, снова безуспешно повторяя свою попытку.
— Только, пожалуйста, не в моем присутствии. Отдайте мое ружье!
— С удовольствием! Все равно стрелять из него нельзя. А теперь мне необходимо идти к брату, сегодня я первый раз гордился им; я пойду к Гельмуту, нашему коменданту!
— Так переоденьтесь, по крайней мере, ведь с вас вода льет! — попросил Лоренц, но ответом ему был веселый хохот.