Демонесса коснулась ладонями просунутой между прутьев морды. Буквально через пару секунд аватар была по другую сторону клетки, мягко обнимая оборотня за шею ладонями. Элайджа попытался развернуться и вгрызться в горло Хорайзен, но он не смог, лишь скалился и грозно рычал. Во дворе повисла мягкая тишина, сопровождаемая легким хвойным ароматом, перетекающим в морскую и зимнюю свежесть.
Хорайзен заговорила с диким самцом, ласково поглаживая его шею и перебирая шерсть. Непонятный язык, который слышался для находящихся вампиров то свистом ветра, то человеческим смехом, то мягким переливом морских волн, плавно перетекал в тихий невнятный напев. Звуки переставали четко разделяться между собой, превращаясь в единую вереницу интонаций и тонов.
Напряженное тело оборотня плавно стало расслабляться. Дрожащие от ярости челюсти Элайджи немного обмякли, и теперь из грубой пасти самца вырвался лишь глухой хрип, напоминающий человеческий кашель. А аватар продолжала гладить жёсткую шерсть волка и напевать ему что-то на ухо, ласково массируя массивную шею.
Суженные от ярости глаза одичалого стали проникаться усталостью и безмерной грустью. Такой взгляд бывает у человека, потерявшего смысл жизни: пустой, стеклянный, бесцветный.
В чёрных зрачках самца мелькнул какой-то белый огонёк, который, впрочем, исчез, стоило оборотню опустить голову к лапам. Чёрное тело Элайджи содрогнулось, и он, резко вскинув морду, громко и протяжно завыл, отдавая в этот момент всю свою боль, печаль, утрату и страдания.
В помещении запахло свежей травой, нагретой полуденным солнцем, но этот аромат сменился на аромат чайной розы и пихты. Такие духи были у Хейли.
Вой оборотня стал похож на плач или даже на крик держащего на руках мертвого любимого человека. Пронзительный, идущий из самого сердца, проникающий под кожу и растворяющийся в веренице рыданий.
Постепенно волчье тело становилось обмякшим, вялым, и с каждым новым животным криком опускалось на пол. Припав на передние лапы, Элайджа попытался рвануть в сторону от рук Хорайзен, но она его мягко удержала и продолжила свой разговор на непонятном языке.
Он полностью опустился на пол холодной клетки. А комнату заволокло нежным серебристо-красным, с примесью каштанового и зелёных цветов, потянуло свежим теплом.
Когда туман рассеялся, то перед глазами невольных зрителей уже сидела Хорайзен, а головой на её коленях лежал мужчина. Его тело было сжато в клубок, так лежат дети, напуганные и потерянные. Вздрагивающие плечи говорили о том, что он рыдал, неистово и надрывно, будто бы раз за разом проживал всё то, что прятал от себя в волчьем обличии.
Хорайзен наклонилась и мягко поцеловала Элайджу в висок.
Бывший одичалый невнятно крикнул от раздирающей внутренней боли и обмяк, прикрыв глаза. Из-под прикрытых век всё ещё катились слёзы, но теперь само лицо Майклсона было расслабленным и умиротворённым. Дыхание мужчины постепенно выравнивалось, становясь мягким и глубоким, словно бы он спал после долгой дороги.
Хорайзен продолжала свой напев, но теперь её речь вновь приобретала чёткие границы тонов и мелодий, которые, впрочем, стихали с каждым новым вздохом Элайджи.
Через пару секунд оборотень вздохнул спокойно и открыл глаза.
- С пробуждением, Элайджа. - Поприветствовала его аватар и в последний раз провела ладонью по бледной щеке.
Затем Кэролайн наблюдала, как Ребекка нетерпеливо раскрыла клетку и обнимала, плача от счастья, своего старшего брата. Элайджа какое-то время пребывал в неосознании происходящего, но тихие объяснения Ребекки потихоньку приводили сознание Элайджи в нормальное состояние. Деймон где-то наверху откопал ему одежду - тёмный классический костюмчик - всё как и любил старший Майклсон.
Кэролайн с Хорайзен стояли молча в сторонке и не решались нарушать семейное уединение, но время шло и пора было возвращаться в бункер. А ещё нужно было пройти через весь город к грузовику.
- Нам пора, - объявила Кэролайн. Ребекка кивнула и подошла к ним, оставив Элайджу с Деймоном обсуждать события произошедшего. Элайджа кидал на Хорайзен восхищённые взгляды и Кэролайн начинало это жутко раздражать.
Кэролайн чуть не вскрикнула от возмущения, когда Ребекка, подойдя к Хорайзен, схватила её за руки и стала отчаянно благодарить за брата. Демонесса не шевелилась, лишь позволяя трясти себя, да и взгляд был направлен куда-то мимо сестры оборотня.
Чувства! Принятие благодарности было недопустимо для аватара. И хоть Кэролайн в душе понимала, что эта самая благодарность вполне естественна, но она не могла допустить любых проявлений чувств со стороны Хорайзен, ради неё самой... ради всех них.