Клаус остановился и, повернувшись к Хорайзен, внимательно посмотрел на неё.
- Мы почти на месте. За поворотом вход в башню. Что ты думаешь насчёт этой истории, Хорайзен? Ведь эта история коснулась и тебя. В том бою Кэролайн призвала тебя к себе в первый раз и ты завершила эту войну.
Аватар, идущая за оборотнем, слушала эту историю. Несмотря на то, что рассказ был известен ей, демонесса проявляла уважение к Господину. Всё-таки эта история коснулась его жизни и сотворила с ним то, что он имеет сейчас - одичалую сторону души, страх потери, страх одиночества и страх того, что Кэролайн перестанет дышать.
- Ничего, Господин, - честно ответила Хорайзен, - таких историй тысячи и сотни. Ваша совместная история с Кэролайн и Аерин сотворила вашу реальность сейчас. Без неё не было бы настоящего. Всё закономерно.
- Есть вообще то, чего бы ты не знала, - проворчал в ответ Клаус, услышав от Хорайзен имя той самой ведьмы. - Да, определённо войны из-за женщин. Взять даже твоего Артанда. Вы были в своём мире оболочками не наделёнными душами. Придя в наш мир, начали впитывать в себя эмоции, разные чувства, грозящие вам стать обычными «гуманоидами», как ты называешь нас всегда. И скажу тебе, мужскому полу всегда сложнее справляться с этими чувствами. В его глазах я увидел самое сильное чувство - любовь к тебе. Поэтому он хочет, чтоб я заставил тебя начать чувствовать. Но надеюсь этого не произойдёт. Артанд не сможет причинить тебе вреда и ты ключ к нашей победе над ведьмами. В очередной раз. Я прав?
- Нет, Господин, - ответила на риторический вопрос Хорайзен о своих знаниях, - истории складывают и наш мир тоже. Без истории нет мира и любого вида. Без гуманоидов нет аватаров, и наоборот. - Кажется, аватар улыбнулась. - А вот на счёт любви Вы ошибаетесь. Это одержимость и безумие. Нам тяжело интегрировать гуманоидные чувства в своё сознание, потому что это означает смерть и привязанность к определённому облику, а это равно нарушению в мироощущении. В таком смешении рождается не любовь, а одержимость. Артант одержим и беспомощен. И его сила, которая пока что течет в его, как вы это называете, крови, способна к уничтожению. И, если ведьмы смогут направить поток его силы в нужное им русло, то я могу оказаться беспомощна.
Хорайзен притормозила и посмотрела под ноги.
- Если вы принюхаетесь, как оборотень, то сможете уловить тонкие нотки сандала и розы, а здесь, в сырых коридорах, этого быть не может. - Демонесса стала почему-то очень разговорчивой. - Так могут пахнуть силовые линии, питающие ваш мир через наш и наоборот. - Девушка щёлкнула пальцами, заставляя силовую белую линию стать видимой. - Ведьмы всегда были чувствительны к таким вещам, потому что они - самый молодой магический вид, который мы создали. Поэтому они не обладают хорошей устойчивостью к магии, она может легко свести их с ума.
- Похоже, это уже стало происходить с ними, учитывая, что стало с миром. - Клаус засмеялся, но затем стал серьёзным, в присущей ему манере. - Ты видишь сейчас со своей колокольни, а я со своей. Мы можем долгое время стоять тут и спорить, кто как понимает чувство под названием - любовь. Склоняйся и дальше к своему пониманию, куколка. А теперь, пошли. Я покажу тебе то самое окно. Сейчас я склоняюсь больше к тому, что Кэролайн была причастна к суициду девки. - Он постоял немного ещё, не решаясь задать вопрос, который его волновал не одно столетие. - Это Кэролайн ей внушила?
- Нет, Господин. Это были причастны безумие и одержимость. - Спокойно ответила Хорайзен. - Слишком сильная любовь, граничащая с безумие. И, когда Брида увидела, как страстно Вы целуете Госпожу, то это одержимость переросла в безумие. И это привело к гибели Бриды. А Аерин сошла с ума, она потеряла то, ради чего жила. Она потеряла смой смысл быть здравой.
- Тот поцелуй, о котором ты упомянула, - уткнувшись в сложенные ладони, он закрыл глаза, вспоминая, - в тот вечер мы с Кэолайн выходили из «Бойни». Нас ожидала карета и мы как раз направлялись в башню на очередное собрание. Кэролайн была замкнута несколько дней, не привычно молчалива. Я думал, что проблема в Бриде, и хотел успокоить её, дать понять, что важна лишь она. В тот вечер, я при всех поцеловал её, дав понять всему миру, что она моя женщина. Не думал, что этот поцелуй понесёт за собой такие трагичные события.