Она продолжала молчать, и он вознаградил её злобным рыком взбешённого зверя, но это было бесполезно. Уже не важно!
Кэролайн продолжала сидеть, нацепив хладнокровную маску безразличия, когда он вышел из отсека. С какой стати она вообще должна отвечать на его бредовые предположения? Что за чушь он только что напридумывал себе? Или так было удобнее всего? Она подавила в себе порыв броситься за ним и сказать всё как есть; с Деймоном они никогда не были близки, как Клаус думал, и если бы он дал ей закончить рассказ...
Ну что же, такой расклад её вполне устраивал, отпала необходимость объяснять, не торопиться с отношениями, как она «почти» решила на днях. Теперь же, Кэролайн была убеждена, что между ними больше ничего не будет, кроме как совместного выживания. Элайджа был прав - пора поставить жирную точку.
Глава 16. Воспоминания
За некоторое время до ссоры.
Хорайзен и Клаус прибыли в бункер лишь к ночи, когда звёзды рассыпались по небосводу тонкими лёгкими осколками. Однако, несмотря на то, что вокруг царила тишина, она угнетала и давила на сознание. В этой прострации ощущалось, что оборотень был возбуждён и напряжён: информация, полученная в походе, заставляла его переживать. Майклсон практически сорвался с пассажирского сиденья, когда грузовик притормозил.
— Разгружайтесь! – успел отдать приказ вожак стаи перед тем, как нырнуть за стальную дверь бункера. Хорайзен же осталась снаружи и медленно пошла в сторону входа в убежище.
Руны, которые она когда-то нанесла на стены этого пристанища, постепенно таяли, показывая, что магия слабее. А это значит, что иссякает связь с миром аватаров. Демонесса чувствовала, как в груди начинает биться печаль и какая-то щемящая, светлая грусть. Что будет потом, когда человечность заполнит всё? Она превратится в то же самое, что Артанд? Или она сможет раствориться, как Кови и Тойво? Или же её ждёт участь Эрмы? Что предпримут её хозяева, когда наступит момент? Хорайзен знала, но ответы на эти вопросы постепенно таяли, становясь абстрактными и эфемерными.
Может, неуверенность – это тоже часть человечности?
Зайдя внутрь бункера, аватар ощутила человеческие запахи: живые, меняющиеся, тревожные, усталые – осязаемые. Многое приобрело новее формы в свете нового опыта демонессы, но что-то оставалось неизменным. Вещи хоть и переставали светиться разными цветами, они хранили в себе отпечатки эмоций и ауры.
Коснувшись перил лестницы, ведущей в комнату Госпожи, Хорайзен ощутила, что на душе стало тяжело и тоскливо, будто бы Кэролайн пыталась докричаться, но её голос тонул в глухих стенах непонимания.
Аватар не слышала, с чего началась ссора, но, когда подошла к двери каюты Форбс, услышала крики Клауса. И из помещения рванула целая волна гнева и отвержения.
Оборотень выскочил из комнатки Кэролайн и, рявкнув подчинённому-вампиру созвать собрание, рванул куда-то в сторону главного зала. Хорайзен, сделав шаг, посмотрела внутрь помещения. Там была Кэролайн и Чарли, которые с каким-то подавленным чувством смотрели в дверной проём.
— Госпожа. – Поприветствовала вампиршу аватар и кротко склонила голову, исполняя роль каменного голема.
— Что там крикнул Клаус? – уставшим и севшим голосом спросила королева, подняв тусклый взгляд на подчинённую из другого мира.
— Он созывает собрание в главном зале.
Покивав ответу аватара, Форбс поднялась на ноги и побрела из каюты, медленно моргая. А Хорайзен тем временем погрузилась в свои личные воспоминания, которые она ненароком разделяла с Клаусом прошедший месяц.
Я стала ощущать время: тягучее и медленное. Оно пахло чем-то странным, чем-то живым и мимолётным, словно это был мелкий дождик в пасмурную погоду, но в то же время аромат нагретой травы в летнем лесу.
Я начала встречать рассветы и провожать закаты, окунаясь в сумерки утра и ночи. В такие периоды всё ещё дремлет, земля покрыта каплями росы и молочным туманом. Каждый раз, проходя вдоль лагеря, я кожей ощущала, как на ней оседает прохлада и едва-едва увлажняет её. Мне хотелось расправить крылья и, укутавшись в них, сесть под кроной дерева, чтобы заставить себя совершить уроборос. Запахи в эти моменты становились невыносимыми и горькими, слишком приторными и одновременно яркими.
Но, когда мысли проходили, всё становилось иным. С каждым новым витком от прошлого оставались лишь запахи, которые становились всё слабее и слабее. Сердце начинало биться сильнее, стоило мне уловить знакомые слабые смеси ароматов: листья, земля, цветы – любое из того, что помогало мне вспомнить, что я всё ещё аватар.