— Да, сестрёнка, именно так. Поэтому она экспериментирует с кровью. А в плену у Аерин ещё и вампирчик Энзо. — Кивнул Клаус и, не мигая, смотрел в глаза Кэролайн. — А что ты так побледнела, дорогуша? Ещё один любовник, ну кроме меня и Деймона?
Ребекка, уже узнавшая от брата о некоторой близости Сальваторе и Форбс, впилась взглядом в вампиршу.
Королева выдохнула и, сжав кулаки, начала медленно говорить, сохраняя самообладание. Она пропустила мимо ушей все обвинения Клауса, переходя к сути его вопроса:
— Надо пойти и высвободить Кола и Энзо. — Проговорила медленно Кэр, ощущая, как дрожит от напряжения челюсть. Встав, королева упёрлась руками о стол. Однако в разговор вмешался Деймон, положивший ладонь на плечо подруге:
— Кэр, не так быстро, — шикнул он, — ты хочешь, чтобы мы все погибли?
— Опасаешься за жизнь вампирши? — поморщилась с отвращением Бекка, ревниво ухмыльнувшись Деймону. Сальваторе хотел что-то сказать, однако королева вампиров подняла руку, заставив его замолчать.
— Значит так, — Форбс выпрямилась, — раз у нас сейчас начались подозрения в изменах, расскажу, почему же Деймон так печётся обо мне. Как ты, Клаус, уже слышал, Деймон — мой первообращённый дитя. Энзо – один из последующих детей. Понимаете ли, когда я хотела семью, я обращала тех, кто был силён, умён, образован и способен вынести жизнь вампира. От меня начался род вампиров на этой земле. Долгое время мы думали, что только я могу обращать, после неудачного момента, когда Энзо обратил одну девушку и впустую. На тот момент у меня было двадцать моих детей. Сквозь тысячелетия их осталось двое. Погибну я — погибнут дети. А я, как мать, не могу допустить, чтобы мои родные, которых я воспитывала и учила, умерли по моей глупости. Ты же, Клаус, не трахаешься с любой волчицей в своей стае? Так почему же я должна раздвигать ноги перед своими детьми? Я их родительница, а не их любовница. — В голосе вампирши чувствовались сталь и холод, которые можно было сравнить с тонким металлом, который может прорезать вены и выпустить кровь.
— Деймон мне говорил в Риме, что только недавно обращён? Ты лжёшь! Всё это ложь! — неожиданно выкрикнула Ребекка и хотела рвануть к сопернице. Однако подоспевший Элайджа схватил сестру за плечи и дал возможность Кэролайн продолжить свой монолог:
— И правильно говорил. Это для его же безопасности. — Кэролайн с сожалением глянула на свои руки. — Клаус не дослушал мой разговор с Чарли. Он слишком эмоционален, что касается меня. Ты должна понять, что мой вид во все времена хотели истребить. Люди. Ведьмы. И вы оборотни. В первую очередь хотели добраться до моих детей. С этой двадцатки остались лишь двое: Деймон и Энзо. Ребекка, я к чему веду, когда мы встретились в Риме, я запретила им гласить, что они древние вампиры. Тысячелетиями моих детей использовали против меня. Их убивали, и я всегда опаздывала. Я больше не обращала других. Для меня остался самый первый ребёнок — Деймон. Так скажи, могу я трахать своих детей?
После всего этого произнесённого Форбс чувствовала, словно её оглушили, а чувствительность была настолько сильна, что хотелось кричать от невыносимых чувств. Боль. Страсть. Предательство. Особенно предательство любимого. Как всегда. Во веки веков. И не было желания это исправлять. Она уже была загнанная в ловушку зверушка. Но из странного состояния её вывели лёгкие прикосновения рук.
Совсем невесомые и нежные. Подняв глаза, вампирша никого не увидела, кроме присутствующих. На их лицах были смеси стыда и вины, Ребекка мяла собственные кисти, словно пыталась перебороть нервы, а Клаус молчал, опустив взгляд на стол.
— Госпожа, думаю, Вам стоит это услышать. — Неожиданно нежные прикосновения в её телу повторились, и до сознания королевы дошло, что это была Хорайзен. Она не видела её, но чувствовала присутствие. Обернувшись, Форбс заметила, что аватар улыбается уголками губ и протягивает ей карту местности, а за спинами маячат Бонни и Фрея.
— Ты… проявляешь… волю? — одними губами спросила Кэр, всматриваясь в тёмные глаза собеседница.
Последовал короткий и сдержанный кивок.
Внутри вновь всё похолодело.
— Фрея и Бонни связывались с духами предков, — ласково начала Хорайзен, — все они указывают на новоорлеанское кладбище. Души умерших встревожены и обеспокоены, они молят о помощи.
— Да, Кэролайн, — подала голос старшая Майклсон, — туда же уходят странные линии, которые образуют словно бы солнце с множеством лучей. Или созвездие.
— Это силовые линии, ими пронизана вся земля. — Пояснила аватар. — На кладбище будет ритуал, и он станет расколом земли.