— Вы созидательны, госпожа. – Я прикрыла глаза на секунду, но потом открыла их и вновь посмотрела на рисунок.
— А ты можешь ещё что-нибудь нарисовать? – Беннет с любопытством взглянула мне в глаза.
— Да, конечно. – Я кивнула и начала выводить на песке линии, погружаясь в лёгкий транс…
… Мы выдвинулись лишь через пару часов, когда всё было готово: охрана бункера, запас провизии, формирование разведывательных групп. Наша колонна состояла всего из трёх автомобилей, в каждом из которых, помимо водителя, были бойцы. Клаус и Кэролайн ехали в ведущем грузовике, тихонько перешёптываясь друг с другом. Между ними словно бы расцвела какая-то золотистая вуаль, скрывающая за собой нечто трепетное и нежное, счастливое. Они не обращали внимания на то, что творилось вокруг, продолжая осторожно и бережно касаться друг друга легко и практически невесомо.
Я не видела этого, но ощущала и рисовала в альбоме, который дала мне Бонни. Ведьма с интересом смотрела за тем, что получается, иногда задавая вопросы о цветах и линиях, будто бы видела в них ответы на свои вопросы.
А я всего лишь следила, как карандаш скользит по бумаге, оставляя следы.
Глава 19
Здесь, на кладбище Нового Орлеана, царила та самая тишина, которую можно назвать мёртвой. Она врезалась в сознание, вызывая иррациональный страх двигаться и дышать. Я начинала чувствовать лёгкое дыхание холода у себя за спиной, отчётливо слыша пустоту. И не я одна ощущала приближение неизвестного. Водитель-оборотень, сидевший за рулём, невольно вздрагивал, стоило двигателю издать звук громче, чем обычно.
Я продолжила рисовать, едва касаясь карандашом листа бумаги. Моё сознание медленно засыпало, но даже сквозь дрёму мне удавалось увидеть, как тонкие линии, светло-серые, невесомые украшали белоснежную поверхность листа, создавая волны.
— Море? – одними губами спросила Бонни, взглянув на рисунок.
«Энергия» – я ответила ей ментально, не решаясь нарушить тишину.
— Она такая странная. – Покачала головой ведьма, вздрогнув от звука своего шёпота.
«Из неё создаётся будущее» – я протянула ей лист и карандаш. – «Ты можешь нарисовать всё, что только захочешь»
Беннет неуверенно взяла рисунок и кивнула, пытаясь улыбнуться, но дрожащие губы выдавали то, что глазами не увидеть – тревожно-желтая аура окутывала ведьму плотным коконом.
В машине вновь стало тихо и холодно. Я, переведя взгляд в окно, ощутила мягкое и убаюкивающее чувство. Мне хотелось закрыть глаза и уснуть, отдавшись тишине и безмятежности. Но настойчивое и тяжелое чувство потери неизбежно касались меня, заставляя возвращаться в реальность.
Вскоре автомобиль мягко притормозил, и я открыла глаза, ощущая, как стало тяжело дышать от прилипчивого запаха крови и формалина.
Бонни мягко коснулась моей руки. Ладонь ведьмы была холодная, цепкая. Словно боится отпускать.
— Спасибо за дни жизни. – Прошептала Беннет и постаралась улыбнуться, комкая во второй руке тот лист бумаги, что я отдала ей. – Спасибо.
Я кивнула ей и вышла из машины.
Кладбище.
Здесь не было привычных крестов и вечных сводов могил усопших, нет. Лишь разрушенные склепы и потревоженный покой мертвецов. Несмотря на то, что духи не были видны, их боль и печаль чувствовались кожей, отзываясь горечью в самом сердце. Идя по каменной, разрушенной дороге, я ощущала, как под ногами проминается земля, пропитанная кровью.
Мне казалось, что мир замер в ожидании какого-то важного решения.
Я остановилась среди склепов и прислушалась, стараясь найти хоть какой-то отголосок жизни. Но всё уходило глубоко под землю туда, откуда пришла сама жизнь этого мира. Мои ощущения не обманывали: сила исходила из-под земли. Делая шаги по направлению к одному из склепов, я начала медленно менять внешность на лик госпожи. Прикрыв глаза, улыбнулась чувству дрожи и возбуждения. Состояние госпожи не могли омрачить даже самые тёмные времена. Её душа нашла покой, как и душа господина.
Подняв руку, я взглянула на золотистый свет, исходящий от ладони, который, впрочем, погас, стоило мне сжать пальцы.
Что-то внутри меня тянуло к тому месту, вокруг которого виднелись останки людей и животных. Около стены были и те, про кого говорила Давина. Измождённые, уставшие, но живые. Подняв руку, я с усилием заставила сорваться с ладони красный шарик, который привёл бы помощь к пострадавшим от рук безумия.